Мой юный друг заметался, подвывая через кляп. Корабль дернулся и накренился, подминая под днище волну, и я искренне подумал (Бог, может, и мертв…), что сейчас меня впервые в жизни стошнит на жертву. Я вернул крышку ящика на место — и сразу испугался, что парень задохнется. Я представил, как Жаклин открывает на следующий день контейнер и находит там абсолютно целую жертву, погибшую от удушья. Позорный финал. Присмотревшись, я обнаружил в стенках ящика отверстия для воздуха. Вот и славно.
Голод наконец сообразил, что я настроен серьезно. Ни барбитуратов, ни хлороформа, ни веселящего газа. Ни цепей, ни замка с часовым механизмом. Никаких игр. Только Джейк Марлоу, которого корежит в ломке, а он отказывается от дозы.
В моей груди была звенящая пустота, и эту пустоту занял голод.
Я вернулся к решетке (в голове промелькнули образы Тантала, Христа в Гефсиманском саду и почему-то — Самсона, борющегося с филистимлянами), обхватил прутья своими чудовищными пальцами, закрыл глаза и приготовился к агонии.
ВТОРАЯ ЛУНА
ТРАХАТЬУБИВАТЬЖРАТЬ
23
Да, я его съел.
Примерно через три часа после того, как твердо решил, что не буду этого делать.
В гудящей от пресыщения голове на издевательском повторе звучал рефрен «Марианы» Теннисона:
Мне смерть… Но передо мной были остатки плоти, которые сводили зубы в бессмысленной судороге, и теплый кисловатый фонтанчик крови, — решающий момент, который никогда не надоедает, но со временем утрачивает самодостаточность. Тупая головная боль не стала для меня сюрпризом. С болью пришло воспоминание обо всех полнолуниях, когда я клялся себе, что этот раз — последний, но каждый раз нарушал клятву. Это воспоминание шептало: я оборотень, оборотень, и смерть будет мне отрадна.
Не поймите меня неправильно: я вовсе не испытывал вины — лишь пустую нишу там, где ей полагалось быть. Объединившись с чувством, что мне вообще давно пора на тот свет, эта мысль придавила меня, как труп, вывалившийся из шкафа.
Не знаю, сколько времени я пролежал вот так, обездвиженный, с закрытыми глазами. Абсолютное отвращение к себе дает иллюзию покоя.
Жаклин вернулась на рассвете в компании вчерашнего скинхеда с ребяческим выражением лица. На обоих были резиновые сапоги и халаты наподобие тех, что носят хирурги. Вместе они раскатали по полу длинный отрез пластика — так, чтобы получилась дорожка до клетки. Из угла трюма тянулся шланг. Я понял, что сейчас мне придется насладиться сценой убийства в эпоху компьютерных технологий.
Останки жертвы лежали в контейнере. Наполовину съеденный остов плавал в супе из холодной крови. Волчьи мышцы все еще перекатывались под кожей, словно крысы в мешке. Ногти мучительно болели — как и всегда после расставания с призрачным близнецом.
— Это теплая вода, — пояснила Жаклин. — Ты не против? Мне хотелось бы помочь, если ты не возражаешь.
Я сидел (понятное дело, обнаженный) в углу клетки в профиль к моим тюремщикам: спина упирается в прутья, колени выпрямлены, на лице с выражением пресыщения — следы крови. Мое брюхо было набито до предела, даже человеческие руки и ноги шевелились с трудом. Когда я пытался двинуться, призрачный волк принимался за свои трюки: размеры морды не соответствовали лицу, длинные мохнатые ноги не желали приспосабливаться к новому весу. Скинхед направил пистолет прямо мне в живот, но тут же опустил по приказу хозяйки.
— Вот, — Жаклин протянула мне плоскую бутылочку. — Это просто моющее средство с дезинфицирующим эффектом. Ты не против, если он подержит шланг?
— Правила приличия? Впервые слышу, — мрачно пошутил я. Первые после превращения слова отозвались болью в горле. — Впрочем, тебе идет роль надзирателя. Продолжай в том же духе.
— Мне так жаль, — сказала она. — Поверь. Обещаю, это последнее неудобство, которое ты испытываешь в качестве моего гостя. Прости, пожалуйста.
Я уже говорил: абсолютное отвращение к себе дает иллюзию покоя. И слава богу, потому что последующее унижение уже ничего не могло к нему добавить. Стоя перед Жаклин посреди клетки и моясь, я недолго предавался размышлениям о постигшем меня бесчестье. Вскоре я уже искренне наслаждался душистым мылом и тщательно отрегулированной температурой воды. Включите музыку, подумалось мне, и я смогу сниматься в рекламе шампуня.