- Ладно, пусть пока живут, - к разочарованию садистов объявляет майор. Но потом объясняет своё решение: - Надо спешить со шмоном, потом сразу на полигон, сегодня учения, стрельбу сдавать придётся.
- Повезло гадам, – шипит в лицо одному из арестантов плешивый старшина с изуродованным, в оспинах лицом, в надежде всё же спровоцировать побоище. – Это ваше последнее везение в нашей тюрьме.
Старшина несильно бьёт зэка в живот, после чего приступает к процедуре шмона. В углу комнаты начинает расти куча изъятых вещей. В соседнем помещении зэк из хозобслуги готовит к выдаче тюремное обмундирование. Комплект зэковской робы: уродливая укороченная телогрейка без воротника, кирзовые ботинки-бульдоги со стельками из картона, солдатское бельё на тесёмках. Тюремщики знают о том, что зэки-крытники не станут носить нагрудные знаки с фамилией, а потому не заморачиваются на сей счёт, клифт с телогрейкой отдают зэку из хозобслуги, тот пишет хлоркой фамилию каждому из прибывших арестантов, прямо по одежде, на уровне правой груди. Хочешь, носи такую одёжку, а хочешь, ходи в исподнем, твоё дело.
Вопреки указаниям дежурного офицера, шмон всё равно не может пройти гладко. Прибывших в тюрьму арестантов заставляют раздеться догола, голыми приседать, раздвигать себе ягодицы, что не каждый зэк станет делать. Вертухаи набрасываются на него подобно цепным псам, начинают избивать, майору приходится вмешиваться в ситуацию. Этому этапу очень повезло, такое редко бывает. В этапе тюремного режима, обычно немного зэков именуемых «крытниками», человек пять-семь. Остальные подследственные, из многих районов области, которых доставляют после ареста. После шмона их пути расходятся, подследственных рассадят по камерам второго корпуса, а «крытники» пойдут на первый этаж третьего корпуса, где расположены камеры карантина. Там как повезёт, могут за пару дней попасть на распределение, а могут и пару недель прокантоваться. Здесь вновь прибывших помоют в душе, выдадут тюфяк с одеялом, затем пройдут собеседование с кумовьями, оперативники обязаны подобрать для каждого соответствующих статусу сокамерников, чтобы не возникало непримиримых разногласий. Но главная задача оперов, определить меры физически-психологического воздействия, при помощи которых возможно осуществить исправление арестанта, а проще говоря «ломку».
Тюремный режим для того и создан, чтобы ломать строптивцев, из «отрицалы» сделать покладистого «соглашалу», бездушного приспособленца, которым легко управлять. Как такой приспособленец будет жить после освобождения, и какие принципы исповедовать, уже не заботит тюремщиков. Для них важнее проблемы насущные, показатели и отчётность. Чем больше зэков сломали, тем лучше показатели.
В комплексе тюрьмы третий корпус является самым новым зданием, в четыре этажа с грузовым лифтом для доставки на верхние этажи бачков с баландой. Камеры стандартные, каждая на шесть-семь койко-мест. Лишь одна камера, на каждом из этажей, была десятиместной. Такая камера считалась привилегированной, располагалась по центру продола, а потому использовалась оперативниками в своих целях. Предоставлялась для тех, кто соглашался, если не на сотрудничество, то хотя бы играть в поддавки. Но в целом, третий корпус был рассчитан, конечно, для содержания спецконтингента, так называемых «отрицал». Там же камеры строгого содержания, так называемый «голодный», для вновь прибывших и злостных нарушителей режима содержания. При всём, при этом, кумовья старались прятать воров в законе подальше от основного контингента, дабы те не мешали им обрабатывать фраеров и устраивать «отрицалам» «ломку».
Только пиковых жуликов не опасались как идейных вдохновителей, прекрасно понимая, что те бесконечно далеки от воровского закона и в жизни своей руководствуются сугубо шкурными интересами, а статус вора воспринимают не иначе как вельможный титул. Через таких криминальных князьков имелась реальная возможность влиять на арестантов. Князькам предоставить определённые послабления и льготы, а те помогут охомутать «отрицал», принудив тех смириться и не проявлять протесты. Именно для князьков-магерамов предоставлялись десятиместные камеры на третьем корпусе, из которых те имели возможность контролировать все остальные камеры корпуса.
Как бы тягостно не было пребывание в грязной и неухоженной камере карантина, но время всё равно не остановить. В день распределения на продоле первого этажа особое оживление, с самого утра вновь прибывших арестантов моют в душе, дают возможность выбриться, сводят в медсанчасть, дополнительно побеседуют тюремные опера.