Поначалу таких хрущёвских отступников называли «прошляками». Люди помнили, что они были когда-то ворами, однако фраера не вправе называть их суками, это привилегия воров в законе, только они вправе судить своих бывших братьев, предавших семью. Но со временем про «прошляков» стали забывать, даже если они иногда и попадали в зону на срок. Они вели себя скромно, на глаза никому не лезли и внимания к себе старались не привлекать. Настоящие «законники» в зоны редко попадали, а от «пиковых» жуликов к «прошлякам» особых претензий не было. Если конечно те не мозолили им глаза. Да и суки со временем присмирели, Хрущёв лишил их прежнего покровительства, наказывали наравне со всеми, без льгот.
Вспоминая Егора Чернягу, Максим всё больше и больше признавал за ним правоту, удивляясь дару предвиденья старика. А вместе с этим стыдился себя прежнего, молодого и горячего, с юношеским максимализмом. Хотя и осознавал, что мудрость не приходит сразу, а только со временем. Если ты не посланник божий, пришедший на землю уже с багажом знаний. Теперь Максим не суетился в жизни, на всё взирая спокойно и обдуманно. Не сгущал красок, не поднимал волну без крайней надобности. Жизнь меняется и этого уже не остановить. Молодёжь уже иная, не прежние беспризорники, прошедшие суровые реалии с измальства. Немало хороших ребят, но всё равно у них уже иная закваска.
Воры «патриархи» страдали, видя, как вырождается всё, чем они дорожили, за что жизней своих не жалели. При встречах спорили между собой, даже ссорились. Не стало общности интересов, даже полноценную сходку провести стало невозможно, только если потолковать вдвоём или втроём.
Некоторые из «патриархов» так рассорились, что прекратили общение между собой, годами маляв друг другу не писали, считая собственную позицию единственно верной. В конце концов, их заставляли мириться, иначе вопрос невозможно было закрыть. Не было достаточного числа воров для проведения полномочной сходки. А пока воры горевали и ссорились между собою, «пиковые» жулики и последователи ростовских реформаторов распространяли по России и союзным республикам свою полубарыжную идеологию.
Удивительно, но республик Закавказья практически не затронули хрущёвские реформы середины и конца пятидесятых годов. Тамошние абреки сумели найти понимание с местными перкентонами, объявили запрет на любую преступную деятельность у себя дома, сами искали и наказывали посмевших проигнорировать их табу. Молодёжь массово выезжала промышлять в Россию, благо она необъятна. Нарабатывали себе заслуженный авторитет и становясь жуликами. Почему не ворами? Потому что на Кавказе имя вора в законе понимают как вельможный титул. Как только человек добивается признания, ему уже нет нужды воровать, он начинает царствовать на определённой территории. В отличие от жулика, вор никогда не завяжет с промыслом, который и определяет его место в жизни. Пока руки и ноги работают, он остаётся в профессии, ибо нет разницы, как вор завязал, через «ломку» или через подношения. Если он не ворует – значит завязал.
У жуликов полубарыг и повадки барыжные, договориться, найти компромисс и неважно с кем именно. Подкупить, устроить провокацию, это постепенно приводит их к открытому сотрудничеству с легавыми на воле, с кумовьями в зонах и тюрьмах. Всё ради шкурных интересов, всё ради льгот и поблажек. Такое сотрудничество именуют компромиссом. Фраеров считают своими подданными и даже крепостными. Не отгораживаются от них, а наоборот, стараются посвящать в любые дела и решения своей семьи, тем самым делая их сопричастными. Называют такую сопричастность воровским движением. Агитируют через пропаганду криминального братства и единства. Обещают особо отличившимся фраерам своё покровительство, полномочия и даже статус вора в законе. Не за жизненные заслуги и профессиональное мастерство, а за организаторские способности и верную службу. У жуликов отличные от воров представления о том, каким должен быть «законник». В работе у них примитивные средства оболванивания людей, лозунги о всеобщем братстве, «пролетарии объединяйтесь». За счёт этого имеют немало подданных, как и подношений от них. Но главное влияние, которое всегда конвертируемо по самому высокому курсу. Получаешь возможность участвовать гарантом в миллионных сделках, получая от них солидный процент. Выступать в качестве третейского судьи в конфликтах и спорах, что также можно использовать с огромной выгодой для себя. Накушавшись денег и хорошенько вложившись в предприятия, жулик утрачивает интерес к своему полулегальному и полукриминальному образу жизни, ему уже есть что терять, а хочется пожить с шиком. Постепенно отходит от дел жульнических, передаёт полномочия своим ставленникам, вместе с прежними подданными. Сам управляет бизнесом, налаживая связи с государственными чиновниками, так называемой элитой, сливками общества. А фраер всё равно не способен видеть дальше собственного носа, а тут ещё немалые соблазны, возможность приобщиться к тому, что прежде было недоступно для них. Получить полномочия на управление каким-нибудь «табуном» или хотя бы фраерской артелью.