В пресхатах находятся настоящие рабы, о которых всем известно. Они не только бесплатно работают, выполняя ежедневно двойную норму выработки, но и подвергаются жесточайшим истязаниям. Мечтая о свободе, раб естественно планирует побег. Но не на волю, а от своих мучителей. Подобный побег, возможно, осуществить во время покамерной проверки, или при обходе начальства. Выскочить на продол и криком просить помощи от арестантов других камер. Начнётся кипишь, зэки будут выбивать двери, требуя прекращения произвола. Кипишь не нужен никому. За убежавшего раба, отвечает лично пахан беспредельщиков, кумовья спросят очень жёстко, сам превратится в бесправного раба, будет выполнять двойную норму и ублажать сокамерников. Вот почему каждый из рабов находится под особым контролем, тем более во время проверок и покамерных обходов. Могут и за ногу к столу, или к шконке привязать, а то и вовсе подвесить к оконной решётке в специальной огромной сетке. И плевать тюремным вертухаям, что зэк находится в сетке, наоборот это их только веселит. Надзирателей не трогают мольбы и слёзы зэка. Осуществляющий проверку старшина знает, что данная камера на особом учёте у оперов, а значит без их ведома вмешиваться в дела козлов нельзя. Опера в курсе того, что и как здесь делается.
Доведённые до отчаянья рабы способны на отчаянные поступки. Бывало, что глаз выбьют челноком пахану пресхаты, или нос ему откусят, плевать на последствия. Некоторые из рабов понимают, что козлы-беспредельщики всего лишь исполнители, а главные виновники «кукловоды» сидят в кабинетах, именно им нужно мстить за все издевательства и унижения. Пытаются записаться на приём, пусть даже спустя год после мучений в пресхате. В кабинете стараясь убить садиста заточкой и очиститься перед арестантским сообществом.
Однажды случилось покушение на начальника тюрьмы, зэк пытался ударить заточкой во время покамерного обхода. Старшина башкир спас хозяина, вовремя среагировал, подставив свою грудь под удар. После этого старшина стал личным телохранителем хозяина, а зэки стали звать его «Собакой». Зэка естественно приговорили к расстрелу. То был не вор в законе, не «васёк», а мало кому известный фраерок-бедолага, которого пустили в замес за непокорность и настырность. Выкрали прямо со шмона, он только прибыл в тюрьму этапом и забросили в пресс-хату, никто из попутчиков не понял, куда пропал человек. А пока сориентировались, время было упущено. Решили, что сам захотел исправиться и попросил представителей администрации отделить его от основной массы арестантов и посадить к исправившимся, то есть к козлам. После того случая всех неблагонадёжных стали приводить на приём по личным вопросам строго в наручниках, а при беседе обязательно присутствовал старшина Собака. Собака считался не только верным и надёжным телохранителем, но и лучшим специалистом по укатке в смирительную рубашку. Не дай бог кому угодить к нему в лапы, два месяца будешь отходить потом.
Младший состав вертухаев-надзирателей поделён на четыре смены, каждая заступает на двенадцать часов. Смену в день, смену в ночь и два дня выходных. На одном посту пробыть можно до двух недель, затем на другой пост или вообще на вышку отправят сторожить подступы к забору. Постов очень много, один этаж – один пост. Корпусов три, а ещё рабочка и карцера. Надзиратель отдежурил в «бункере» две недели, следующий раз его можно увидеть месяцев через шесть, или даже через год.
Максим очень ждал очередной пересменки, обрадовался, когда на пост заступила Алёнка Кузнецова, добродушная женщина лет тридцати, супруга офицера-режимника, за которым был закреплён второй корпус. Максим эту хохотушку по голосу узнал, как только пришла в «бункер», обход по глазкам делать. Зэков она совершенно не боялась, вероятно, муженёк давно посвятил в специфику службы, конечно же, предупредил о возможных провокациях. Потому она смело разговаривала со всеми, умела парировать любые скабрезные замечания, к тому же и сама была остра на язык.
- Нужно поговорить, - сказал Максим Алёне, как только та заглянула в глазок. – Вернее спросить кое о чём.
- Не сейчас, - ответила женщина. – После проверки подойду.
Однако сразу поговорить с ней вору не удалось, не успела закончиться проверка, нагрянули прогульщики, пришлось собираться гулять. А потом Алёна была занята на втором этаже, у надзирателя работы хватает, не только по глазкам ходить и наблюдать, но и двери камер обязана отворять, кого-то в медсанчасть отправить, кого-то на свидание с родственниками, кого-то на работу или в кабинет к куму.