В «бункере» всего лишь одиннадцать камер, для полноценного поста маловато. Надзиратель заступает на второй этаж, а «бункер» получает в нагрузку, спускается по мере необходимости, или когда есть время. Самих обитателей «бункера» такой расклад вполне устраивал, можно было заниматься чем угодно, никто не беспокоил, на продоле нет ни души. Когда кто-то приходил на пост, это было всем слышно, лязгали запоры, грохотала железная дверь. Играли в карты, переговаривались через продол и по канализационным трубам, натягивали дороги и перегоняли конями грузы. А когда нужен был надзиратель, говорили об этом соседям сверху, те стучали в двери, подзывали надзирателя и сообщали, чтобы спустился срочно в «бункер».
Максиму не терпелось, во время выдачи обеденной баланды присел на корточки возле дверной «кормушки», напомнить Алёне о том, что та обещала подойти на разговор.
- Очень нужно? – спросила, кокетливо прищурив глазки.
- Иначе не просил бы, - ответил вор, лицо которого оставалось более чем серьёзным. Пообещала подойти сразу после обеда.
Примерно через час, баландёры из хозобслуги ещё не унесли на кухню все пустые бачки, Алёна открыла кормушку в камере под номером восемнадцать:
- Чего хотел, Максим Иванович? – спросила слегка игривым тоном.
- Про нового зама майора Волгина хотел спросить у тебя?
- Что именно интересует и откуда твой интерес к нему?
- Хочу знать, откуда он перевёлся сюда, желательно, где родился и прочее?
- Ничего себе вопросики, – растерялась женщина, не зная, сразу закрывать «кормушку» или предварительно обругать вора.
- Клянусь, без всякого умысла, - подхватился Максим, поняв настроение Алёны. – Мы просто уже встречались прежде с этим Волгиным, да не могу вспомнить, где именно. Словно мозг мой заклинило, всё стерлось.
- Запишись на приём и спроси.
- Да я спрашивал, Алёнушка, он хочет, чтобы я сам вспомнил, вот и весь базар. А я себе покоя не нахожу, выбросить из головы пытаюсь, ничего не получается. Тебе как на духу признался, успокой душу.
- Волгин Игорь Васильевич, - сообщила женщина, поверив, что вор не хитрит с ней. – К нам перевёлся из Средней Азии, точно не помню, откуда именно. Знаю, что женат, двоих детей имеет, бабам нашим облом.
Алёне трудно было долго вести серьёзные разговоры. Попкаршу тянуло пошутить, похихикать. Максим наоборот, еще больше напрягся, повторяя только что услышанную информацию. Ему казалось, что вот-вот вспомнит, чувствовал, где-то рядом крутится, осталось только подсечь это воспоминание и выудить его на свет божий. Но контакт не срабатывал, и это не только огорчало, а даже бесило вора.
- Ладно, граждане бандиты, некогда мне возле вас стоять, - тяжело вздохнув, сказала Алёна. – Я ещё не обедала.
- А что принесла сегодня на обед? – мгновенно отреагировал дед Туляк, в голосе изобразив мольбу. – Хучь бы разок домашних котлеток испробовать.
- Тебе котлеты дед, только зря продукты переводить, - хмыкнула женщина, закрывая у Туляка перед носом кормушку. Старик что-то кричал ей вслед, но вор этого не слышал. В голове перебирал добытые сведения:
«Средняя Азия… Я там никогда не был… Фамилию Волгин также не слышал никогда прежде. Но тогда для чего он сам дал понять, что мы знакомы? Может просто секелился вертухай».
Общение с Алёной только прибавило Максиму вопросов, но ответа он так и не нашёл. А всё потому, что вор не обратил внимания на имя майора Волгина, имя осталось в подсознании, оно-то и побуждало вора напрягаться. Именно из-за него было ощущение, что разгадка совсем рядом, нужно только подсечь.
Шли дни, недели, Максим приказал себе выбросить из головы этого майора Волгина, окончательно решив для себя, что они прежде никогда не пересекались в жизни, просто рожа его кого-то напоминала, неважно кого именно. Однако сам Волгин однажды напомнил вору о себе, сдержал всё-таки данное слово. В бункер заявился старшина Собака, через глазок велел Максиму одеться по форме. Сокамерники вора забеспокоились, приход Собаки обычно ничего хорошего не сулил.
- Или хозяин дёргает зачем-то, или с управы кто нагрянул в тюрьму, - предположил дед Туляк. – У меня душа неспокойна.
Дверь камеры отворилась, выпустив вора на продол. Там сразу поверхностный обыск, руки на стену, Собака прощупал рукава, пояс, ноги и даже мошонку, чего многие тюремщики всячески избегали, предпочитая раздеть зэка догола. Приказал следовать на выход, дальше через двор, к противоположному крылу первого корпуса. Тут закрыл вора в тесном железном шкафчике, которых стояло в рядочек целый ряд, специально для временного содержания арестантов.