- Да я и думать про него давно забыл, Максим, если бы не встреча эта. В любом случае добром его поминать не могу, скольким ребятам жизни загубил пристрастив их к ремеслу воровскому. Ты, Максим, по его вине всю жизнь по тюрьмам скитаешься. Странно, что выжить смог. Даже мог с голодухи сдохнуть.
- Батя тебе в дорогу еды собрал корзину, денег дал тёткам. Или ты хотел как и я, по тюрьмам скитаться?
Волгин промолчав, задумался. Спорить и доказывать что-то вору явно не входило в его планы. Через паузу, промолвил:
- Как сложилось, судьбу уже не переделать, в этом ты прав, конечно. Верно говорят, что не делается, всё к лучшему. Но с другой стороны, судя по тому, как тебя мотает, Максим, ну её к чёрту такую судьбу страшную. Читал твоё личное дело, страх божий, куда тебя только жизнь не заносила, как только не била об углы.
- Так карта мне легла, – нехотя оправдывался вор. – Могло быть и хуже.
- А что с Семёном, знаешь?
- Семе короткую жизнь Бог отмерил, давно уже нет братишки в живых. В Киеве погиб, считай, по дурости своей.
Волгин нахмурился, явно его расстроило то, что узнал от Максима про Сёму Рыжего.
- Жаль Семёна, его лицо как живое в памяти моей, хорошо отпечаталось. Ну а Костю, так и не нашли наверное?
- Костя на фронт попал, воевал геройски, в штрафниках умудрился выжить, дела воровские кровью своей искупал. А как война закончилась, пришлось старые навыки вспомнить, в мирной жизни ничего иного не умел. На срок залетел, пришлось к сукам податься, среди воров фронтовикам места уже не было. – Максим прервался, о гибели Костыля рассказывать не хотелось, а соврать не мог. Волгин это мгновенно уловил.
- Ну и чем его жизнь с суками закончилась? – спросил, пристально наблюдая за реакцией собеседника.
- Известное дело, зарезали Костю на одной из Уральских пересылок. Притом на моих глазах. У меня была возможность спасти, не по его душу пришли тогда.
- Это когда за Гришей Читинским охотились? – спросил Игорь Волгин, заставив Максима вскинуть глаза от удивления. – Про то в личном деле твоём подробно описано, не удивляйся, Максим Иванович. Верно говорят, что живёте по волчьим законам, друг друга нещадно истребляете. В доме у бати светлее Кости человека не было. Я хоть и малым был, но хорошо помню, как он ко всем относился, не играл в родственничков, а настоящим братом был для всех.
- Не трави душу, или я этого не знаю? – воскликнул Максим, морщась, словно от зубной боли. – А если упрекать позвал, тогда прикажи своим халдеям в камеру меня спровадить, дабы не рассориться нам.
- Не любишь правду слушать?
- Нового всё равно ничего не расскажешь, - парировал вор.
- Неужели нравится зверем быть?
- А тебе не нравится?
- Причём здесь я? – удивился Волгин, явно не поняв вопроса Максима.
- Праведными делами до майорских погон дослужился? – пояснил вор.
- По принципу, сам дурак?
- Да не в том дело, Игорь. Сам знаешь, как суки воров истребляли под «крышею» чекистов. Гришу обязаны были остановить, у него руки по локоть в крови были. Костя просто под руку подвернулся, рядом с Гришей был. Да и вообще, не мне перед тобой оправдываться, не судья ты мне и жизни моей.
- Возвращайся в камеру к себе, - тихо промолвил майор Волгин, не поднимая глаз на зэка. – Иначе не сдержусь, в морду дам.
У Максима брови на лоб поползли от удивления. Воздуха в лёгкие набрал, а что сказать в ответ, придумать не смог. Не то чтобы испугался, а просто знал, что не сможет дать сдачу майору, если тот вдруг и в самом деле полезет драться. Сам толком не знал за что, но Максим ощущал себя виноватым перед Игорёхой, которого когда-то искренне любил, воспринимая родным братом. Они же, по сути, предали его тогда. В далёкие военные годы. Просто избавились за ненадобностью только потому, что Игорёха был другой, не такой как они все. Братья так не поступают.
- Не хорохорься, Максим, ступай. Не хочу, чтобы мы оба потом пожалели о нашей нежданной встрече. Не разочаровывай меня.