Максим Метла с Мелентием были первыми, кого заселили в экспериментальный ангар «прожарку». Оставшиеся четырнадцать отсеков-кубриков содержали отдельно, хотя одиночество в условиях железного ангара понятие весьма условное. Даже тихий шепот соседа за железной стенкой отлично слышен, разговаривая, нет нужды повышать голос.
Вначале всё больше удивлялись, не до конца осознавая, что происходит и куда вообще попали. Пробовали протестовать, но им спокойно и вежливо объяснили. Вернее, предложили сделать выбор: «Либо встать на путь исправления, открыто объявив о своих намерениях, либо умереть. Притом очень долгой, невероятно мучительной смертью.
- Воров в законе больше не будет, – сказали Максиму с Мелентием начальники вертухаи. - Иначе, какой может быть коммунизм, если в государстве имеются уголовники, притом идейные воры? Народ и партия едины. По-другому и быть не должно, такова задача на ближайшую пятилетку. Посидите, подумайте и решите».
Кое-как прожили невыносимо душное, жаркое лето. С началом осени зарядили дожди, воры обрадовались избавлению от смрадной парилки, в которой, промучились целых три месяца. Однако на смену зловонной духоте пришли сырость и холод, а вместе с ними простудные хвори, от которых не было избавления. На теле, в разных местах, вскакивали огромных размеров гнойные фурункулы. Ни присесть, ни прилечь, ни походить. А ещё ужасно болели зубы и кровоточили дёсны. В зоне зэки имели возможность делать отвары из одуванчиков, крапивы, или даже из хвои, восполняя недостаток витаминов. Здесь на пересылке, в железном ангаре, воры были в полной изоляции, некому было табака передать, не говоря уже о других вещах.
Особенно тяжело приходилось Грише Мелентию, с его-то здоровьем, больными лёгкими. В духоту натурально задыхался, давился тяжёлым кашлем. А с приходом дождей начал непрестанно температурить, колотило бедолагу в ознобе. При общении с Мелентием Максим слышал, как стучат зубы вора, было жалко нового друга, но и помочь ему он был бессилен. Только что отвлекать бесконечными разговорами о прошлом и мечтами, о будущем. Мелентий начал задумываться о Боге, о жизни после смерти. По этой причине все их разговоры обязательно заканчивались именно этой темой, тем более что Максим её не чурался.
Удивительно, но даже в таких невыносимо ужасных условиях зэки оставались дружны и старались поддерживать друг друга, часто устраивая протесты против произвола вертухаев, не было в буре равнодушных наблюдателей. Хотя все эти кипеши не приносили ворам никаких результатов, по большому счёту на них просто не обращали внимания, полностью игнорируя арестантов. Случались, конечно, и между собой споры, как без этого в тюрьме. Однако до конфликтов дело не доходило. Хватало мудрости держать под контролем собственные эмоции. «Не так страшно сдохнуть от ножа или топора, - рассуждали воры в общих беседах. – Удар больно конечно и страх будет, не без этого. Но это недолго, даже если в сердце не попали. Пару раз дёрнулся и отошёл к богу на распределение. Но нам суждено как крысам в сортире, медленно и очень мучительно погибать. Слава богу, по одному содержат, нет возможности грызть друг друга, от голода и холода разум затуманен.
Максим знал, что Мелентий на исходе, уже давно должен был умереть, а он всё тянул и тянул, непонятно, откуда только силы брались. Умер, как только первый снежок землю припорошил. С вечера очень долго откашливался, всё сипел, кислорода бедолаге не хватало, лёгкие давно сгнили в смрадных и затхлых условиях. Утром тишина за стенкой, хотя должен был давиться кашлем, воры к этому привыкли. Максим окликнул друга, а когда тот не отозвался, сразу стало понятно, что произошло.
- Братцы, похоже, что Мелентий того, - он даже не смог закончить фразу, горло перехватило спазмами. Воры принялись шуметь и звать вертухаев. Придурки из хозобслуги спешно унесли труп бедолаги, а на его место в тот же день заселили нового страдальца, сидел на пересылке, дожидаясь своей очереди. Мелентий оказался первым, но не последним жмуриком, жертвой «прожарки».
Недели не прошло, как один из воров удавился, в петлю залез от безысходности. Ещё один умом тронулся, стал собственное дерьмо жрать, сутками выть по-волчьи. Четверо тихо исчезли, маякнули вертухаям о том, что согласны отречься от преступного прошлого, покаяться перед народом и Советской властью. Это было ожидаемо, но всё равно неприятно для оставшихся воров. На место выбывших заселили новеньких, стало понятно, что эксперимент изуверов приносит нужные результаты, а значит, так скоро не закончится.