Как ни старались изолировать зэка вертухаи, сделать это в условиях переполненных советских тюрем практически невозможно. Тем более в условиях таёжной пересылки. От окна к окну натянуты дороги «кони», есть возможность писать, была бы бумага. Можно и в голос разговаривать и перекрикиваться, во время общей оправки к камере подходят желающие, иногда с угощениями. Но не гостинцы нужны были Максиму, хотя и без них плохо, заварить чифир и закурить всегда хочется. Максиму важна была информация, новости о ворах, благо на пересылку народ отовсюду привозят, среди них немало «васьков», реже прибывали воры в законе, в основном пиковое племя реформаторов.
После месяца одиночного пребывания, когда Метла уже почти утратил надежду встретить кого-нибудь из воров в законе, на пересылку привезли Гришу Мелентия, с которым они не были знакомы, но о нём Максим знал от воров. Был немало наслышан, только с хорошей стороны. Сутки Мелентия продержали в большой камере, вместе с фраерами, но потом перевели к Максиму, чему оба несказанно обрадовались. Новому сокамернику Метлы было лет сорок, родом он из Орловской губернии, очень худосочного сложения, почти дистрофик, следствие чахоточной болезни, которая мучила Мелентия уже почти два десятка лет.
- Большевички-чекисты давно умертвить меня пытаются, - ворчал Мелентий, как бы оправдываясь перед Максимом, - да только ничего у них не выходит, на одной злости их всех переживу, даже саму Советскую власть. По самым гиблым местам таскают собаки, теперь вот сюда из Воркуты привезли, неведомо зачем.
Максим смотрел на Мелентия, понимая, что тот свой страх прикрывает показной бравадой. Дураку понятно, что жить тому осталось недолго, зависит всё от условий. А какие условия для зэка по нынешним временам, когда основная мера принудительного исправления голод и холод.
- На этот раз всерьёз взялись чекисты за нашего брата, Максим, - сокрушался меж тем Мелентий. – Врагов народа и шпионов Никитка оправдал, теперь мы воры подлежим истреблению.
- Этого давно нужно было ждать.
- В Воркуте недавно комиссия была по помилованию, здорово подчистили, очень многие из нашего брата отвалили на волю.
- У нас в Краслаге тоже подчистили неслабо. Думаю, что по всем зонам проехались, воров от жизни нашей отвращали.
- А ты Сенечку Глуцкого, Максим, по Краслагу встречал?
- Знаю такого, в прошлом году из бура в зону поднялся, а там исчез, словно в кислоте растворился.
- Значит, и Сенечку чекисты совратили волюшкой, в фраерскую жизнь подался, - констатировал Гриша Мелентий.
Он расспрашивал Метлу о некоторых своих близких друзьях, ответы получал нерадостные для себя.
- Слышал, многих из оставшихся воров из лагерей центральной России собрали в один этап и завезли на самую западную границу страны, в тюрьму города Бреста. Душ триста, а может и больше. Похоже не просто так, а на «ломку». Хрущёв объявил о полной ликвидации преступности в России.
- Значит наша доля такая, брат. Но с другой стороны семья очистится от дерьма, выживут только самые достойные. Если выживут.
- Согласен с тобой, немало балласта в семье образовалось в последние годы, особенно пиковых лаврушников. Разбегутся, почуяв, что жаренным запахло.
Первые два дня ушло у воров на знакомство, вспоминали общих знакомых, обсуждали разные события, отдельные случаи из жизни воров. Рассказывали о себе и о пережитом. А через два дня ворам велели собраться с вещами и быть готовыми. Думали, что их наконец-то в зону поднимут, или вывезут из Усольлага, отфутболив как неугодный элемент, а их, оказывается, здесь при пересылке решили оставить, специально для воров в законе и других не желающих исправляться преступников, был построен экспериментальный бур. Не барак, в каких обычно содержались зэки, а настоящий ангар, сваренный из листового железа, внутреннее убранство которого очень напоминало трюм корабля. Маленькие кубрики-отсеки, железная шконка, железный столик, железная параша, железный бачок для питья вместимостью пять литров. Новейшее изобретение Гулаговских изуверов-садистов, которые зэки назовут «Прожарка». Зимой железный ангар промерзал насквозь, стены покрывались толстым слоем льда. Единственная печка не в состоянии была прогреть внутренние помещения, даже если бы её топили круглосуточно. От холода невозможно спастись, по отсекам гуляют сквозняки, окна без стекол, нет даже рам, зэки сами их затыкают, чем придётся. Сквозняки вбивают в истощённые тела хронические хвори, заметно укорачивая срок жизни.