С приходом лета новая пытка, железо нагревается на солнце, создавая внутри ангара настоящую печь духовку. Кислорода не хватает, люди обливаются потом, организм обезвоживается, но воду дают строго по норме. Впрочем, такой водой при всём желании жажду утолить невозможно, её приносят в бур несвежей, а за пару часов в душном ангаре она становится почти непригодной для питья, тёплой и тухлой. Чем больше человек пьёт жидкости, тем больше из него жидкости выходит. Часть в виде пота, через поры кожи, часть в виде мочи, заполняя ведро-парашу. Переполненная параша разогревается в «печи-духовке», начинает ужасно смердеть. А таких вёдер с мочой в каждом кубрике-отсеке, все они образуют невыносимый смрад внутри ангара. Отсутствие хлорки, гниение и смрад отличная органика для размножения миллиарда мух, жирных и очень шумных. А впридачу вши, от лобковых до бельевых. Вши непременные спутники советского зэка.
Максиму часто стал видеться сон, будто его закрыли в железную бочку, наполненную экскрементами, и эту железную бочку медленно разогревают, установив на огне. Скоро содержимое бочки разогреется, и он станет в ней вариться и париться, в этой зловонной, отвратительно мерзкой кашице. Наверное, именно таким должен быть настоящий Ад для нераскаявшихся грешников. Они в этот Ад угодили ещё при жизни своей.
Максим Метла с Мелентием были первыми, кого заселили в экспериментальный ангар «прожарку». Оставшиеся четырнадцать отсеков-кубриков содержали отдельно, хотя одиночество в условиях железного ангара понятие весьма условное. Даже тихий шепот соседа за железной стенкой отлично слышен, разговаривая, нет нужды повышать голос.
Вначале всё больше удивлялись, не до конца осознавая, что происходит и куда вообще попали. Пробовали протестовать, но им спокойно и вежливо объяснили. Вернее, предложили сделать выбор: «Либо встать на путь исправления, открыто объявив о своих намерениях, либо умереть. Притом очень долгой, невероятно мучительной смертью.
- Воров в законе больше не будет, – сказали Максиму с Мелентием начальники вертухаи. - Иначе, какой может быть коммунизм, если в государстве имеются уголовники, притом идейные воры? Народ и партия едины. По-другому и быть не должно, такова задача на ближайшую пятилетку. Посидите, подумайте и решите».
Кое-как прожили невыносимо душное, жаркое лето. С началом осени зарядили дожди, воры обрадовались избавлению от смрадной парилки, в которой, промучились целых три месяца. Однако на смену зловонной духоте пришли сырость и холод, а вместе с ними простудные хвори, от которых не было избавления. На теле, в разных местах, вскакивали огромных размеров гнойные фурункулы. Ни присесть, ни прилечь, ни походить. А ещё ужасно болели зубы и кровоточили дёсны. В зоне зэки имели возможность делать отвары из одуванчиков, крапивы, или даже из хвои, восполняя недостаток витаминов. Здесь на пересылке, в железном ангаре, воры были в полной изоляции, некому было табака передать, не говоря уже о других вещах.
Особенно тяжело приходилось Грише Мелентию, с его-то здоровьем, больными лёгкими. В духоту натурально задыхался, давился тяжёлым кашлем. А с приходом дождей начал непрестанно температурить, колотило бедолагу в ознобе. При общении с Мелентием Максим слышал, как стучат зубы вора, было жалко нового друга, но и помочь ему он был бессилен. Только что отвлекать бесконечными разговорами о прошлом и мечтами, о будущем. Мелентий начал задумываться о Боге, о жизни после смерти. По этой причине все их разговоры обязательно заканчивались именно этой темой, тем более что Максим её не чурался.
Удивительно, но даже в таких невыносимо ужасных условиях зэки оставались дружны и старались поддерживать друг друга, часто устраивая протесты против произвола вертухаев, не было в буре равнодушных наблюдателей. Хотя все эти кипеши не приносили ворам никаких результатов, по большому счёту на них просто не обращали внимания, полностью игнорируя арестантов. Случались, конечно, и между собой споры, как без этого в тюрьме. Однако до конфликтов дело не доходило. Хватало мудрости держать под контролем собственные эмоции. «Не так страшно сдохнуть от ножа или топора, - рассуждали воры в общих беседах. – Удар больно конечно и страх будет, не без этого. Но это недолго, даже если в сердце не попали. Пару раз дёрнулся и отошёл к богу на распределение. Но нам суждено как крысам в сортире, медленно и очень мучительно погибать. Слава богу, по одному содержат, нет возможности грызть друг друга, от голода и холода разум затуманен.