- Безнадёжный и неисправимый магерамщик, этот Коля Грек, - сокрушался Бриллиант, слушая гневные крики новоиспечённого суки. – А значит, мы не ошиблись, вынося ему приговор. В одном он прав, очень нелегко этот наш приговор привести в исполнение и неизвестно когда именно это случится.
Максим был крайне возмущён, узнав о дерзких выпадах Коли Грека в адрес воров, а потому был полностью согласен с вынесенным ему приговором. Прежде никто из пиковых жуликов не позволял себе открытой демонстрации собственных взглядов, предпочитал маскироваться. Большинство из участников Ростовской сходки пятьдесят четвёртого года официально отреклись от статуса воров в законе, испугавшись репрессий во времена Никиты Хрущёва. Уцелели только те из них, кто обитал в республиках Закавказья, да в Средней Азии, где репрессий особо не было, а была махровая коррупция. Кавказцы тоже не наглели, тем более в тюрьмах-крытках, где ещё были настоящие воры в законе. Иное дело в зонах, где любой магерам имел возможность ощущать себя полным хозяином, вершителем судеб.
***
Впервые свои три года «крытки» Максим заработал в шестьдесят втором году, чему был больше рад, чем огорчён. Попал в старинную тюрьму города Тобольска, появилась реальная возможность уделить время самообразованию, почитать умных книжек, коих в достатке имелось при тюремной библиотеке. Книги поступали из городских библиотек, так называемый списанный фонд. После ангара-прожарки Усольлага, после Краслаговских буров-ПКТ, тюрьма Тобольска представлялась Максиму домом отдыха, где можно было отдохнуть, как физически, так и духовно. Хотя и здесь хватало режимных заморочек, «крытка» для того и создана, чтобы «ломать» строптивцев отрицательной направленности, а не только изолировать их от всех остальных осужденных.
На всю тюремную возню Максим старался не обращать внимания, без особой на то нужды ни в какие дела не вмешивался, только в дела воровские, да и то, по мере крайней необходимости. Прежде всего, потому, что имел более увлекательное занятие. Взахлёб читал книги, навёрстывая упущенное. Тем более что мог полностью погрузиться в сюжет книги, отстранившись от реальности, включая воображение. Иногда даже ощущал тепло описываемого автором солнышка, запахи и ароматы лесов, цветов и трав в лугах. Явственно слышал щебетание птиц, ночные шорохи и пугающие крики. Ощущал на коже дуновение ветра, даже прохладу моросящего дождика. Задыхался от восторга при бешеной скачке в погоне за стадом бизонов, поднимавшим к небу клубы степной пыли. «Жизнь, она и есть, совокупность чувств и ощущений. Чем ярче те ощущения, тем дольше они сохраняются в памяти твоей. Жизнь не имеет прошлого, прошлое это всего лишь память о чувствах и ощущениях. Жизнь это только настоящее, то, что происходит с тобой именно сейчас». Так рассуждал Максим и был убеждён в правильности собственных выводов. Вот и развивал в себе способности к ощущениям, при помощи которых собственные мечты можно пережить как в реальности, отправив их затем в кладовую своей памяти. Вспоминая о них, станешь вспоминать и о тех ощущениях, которые при этом испытал. Конечно, такое под силу не всем, а только прирождённому художнику, неважно, литератор он или пишет картины. Фантаст, посредством отображения образов и ощущений, способен заставить читателя включить до предела собственное воображение, а тогда изображённый им мир станет восприниматься реальностью, реальностью останется и в памяти твоей. Ведь ты был в том мире, ощущал его и видел. Эти ощущения и впечатления отложились в памяти твоей, как и многое другое из реальности.
Максим понял, что при помощи своего воображения человек способен бывать где угодно, абстрагируясь от окружающей действительности. Бывать в неведомых странах, посещать экзотические места, описываемые литераторами. Не ощущать гнетущего бытия тюремной жизни, хотя бы короткими периодами. Тем самым сокращая свой срок заключения. Полностью абстрагироваться от тюремных будней тебе не позволит тюремный режим со своим распорядком дня, проверками, баландой, прогулкой и шмонами. А ещё окриками вертухаев надзирателей периодически заглядывавших в дверной глазок. Кознями и интригами тюремных оперов и частыми распрями и ссорами самих арестантов, без которых очень сложно обходиться в замкнутом пространстве камеры. Всё в соответствии, как и должно быть в настоящем аду, где черти не дают грешникам абстрагироваться от искупления. В Аду покоя быть не должно и не бывает.