- Обязательно приду, Иваныч, где бы ни был ты, - пообещал вору Буратино. – Это кумовья прокладку устроили мне, Иваныч. Только уже здесь концы с концами свёл, всё проанализировал. Меня специально тогда из хаты убрали, в кичу окунули, чтобы сокамерники смогли сговориться в моё отсутствие
- Лучше конечно без шишек обходиться, Слава, но хоть такая наука, лишь бы на пользу, шкура твоя толще станет, не каждое насекомое сможет прокусить.
***
Майор Комаров никак не ожидал того, что вор Максим Метла станет вытаскивать Буратино из трясины, которая того засосала. Расчёт был на то, что Мишка Осип сумеет забить последний гвоздь в крышку гроба строптивого «васька», но разговор с вором закончился не в пользу Михаила. Да и лаврушники предпочли сделать вид, что они в этом деле участия не принимали, не вмешивались в разборки фраеров.
Когда майору доложили о состоявшихся договорённостях вора Метлы и Буратино, Комаров ощутил некоторую растерянность. Дело могло обернуться крупными разборками среди осужденных, да с кровавыми последствиями. Буратино укрепит собственные позиции, соберёт подле Максима Метлы мощную группировку, с которой администрации тюрьмы вынужденно придётся считаться. С трудом построенная система начнёт буксовать, а то и вовсе развалится. Лаврушники часто ссорятся между собой из-за многих внутренних противоречий, в том числе и национальных. Абхазцы с осетинами ненавидят грузин, азербайджанцы армян и наоборот. Единство сей этой разношёрстной братии держится на авторитете, уже немолодого вора по кличке Тристан, а Тристан не хочет открытой вражды с Максимом Метлой, сознавая возможные для себя последствия.
Тристан давно промышляет в России, считай, что обосновался в Москве, перевёз из Грузии семью. За Метлой стоят такие же, как и он сам, глыбы, вроде Васи Бриллианта, одолеть которых невозможно, тем более в лобовую.
«Можно было бы подлить маслица в пламя раздора, - рассуждал майор Комаров, но как просчитать возможные последствия? В нашей работе опасно рисковать, государству теперь режим неважен, государству план подавай. Начнётся война, о ней обязательно узнают «наверху». Да и здесь, на месте работы прибавится, придётся рассаживать по разным постам враждующих, а некоторых и вовсе вывозить в другие тюрьмы. Такого скрытно не сделать. Благоразумнее будет разрядить обстановку, да наносить точечные удары».
***
Не сразу, но через пару дней, сокамерники Осипа и Буратино узнали о состоявшихся в киче разговорах вора с участниками случившегося конфликта. Осознав, что Славик Буратино смог выгрести, а Осип, наоборот, угодил в опалу, фраера принялись между собой выяснять, кто больше виноват, дело грозило обернуться настоящими разборками. Принялись забрасывать жуликов малявами, умоляя о помощи, хотя бы своим.
Славик Буратино требовал возвращения в прежнюю камеру, сидеть в «одиночке» теперь не было нужды. Оперативники понимали, какими последствиями это грозит, пострадают все, кто поднимал на «васька» руку. Сам Буратино не вправе был прощать, даже если бы и сам захотел простить недругов своих. Администрации тюрьмы ничего другого не оставалось, как решить вопрос кардинально. Они попросту избавились, сначала от Буратино, а затем и от Осипа, отправив тех разные строгие тюрьмы. Запросили телефонограммой срочные разнарядки, те даже не смогли проститься с друзьями и приятелями. С убытием главных виновников раздора, очень многие в тюрьме получили возможность вздохнуть с облегчением. Повезло и сокамерникам Буратино, некому стало им теперь предъявлять претензии. Да впридачу получили возможность свалить вину на Мишку Осипа. Единственно, кого опасались, так это Максима Метлу, хотя у вора даже и в мыслях не было мстить фраерам за Буратино. Не воровское это дело, тем более, когда знаешь о том, что фраеров со стороны использовали как безмозглых марионеток.
Максим с опозданием узнал о том, что Буратино вывезли из тюрьмы. Тюремные опера сначала перевели Славика из карцера в камеру медсанчасти, якобы обнаружились повреждения внутренних органов вследствие побоев. Даже пустили слух, что зафиксировали побои и собираются возбуждать уголовное дело по факту жестокого избиения, тем самым отвлекая внимание арестантов от своих истинных намерений. Через две недели Буратино велели собраться с вещами, тот был уверен в том, что предстоит досиживать карцер, но отвели на шмон, к промежуточному конвою. У Славика не было возможности сообщить о своём убытии, только когда сажали в вагон-зак, успел прокричать прибывшим в тюрьму арестантам. Тех начали выгружать из вагона сразу после того, как в одно купе набили убывающих, освободив авто-зак. Так всегда производят обмен, одних загружают в освободившееся купе как селёдку в банку, других выгружают в освободившийся воронок. После обмена начинают шмонать и рассаживать по купе согласно маршруту следования. Стараются в одном купе содержать попутчиков.