- Ты же, Иваныч, знаешь, что не сами мы, нам ту маляву воры переслали. Там не было про то, чтобы выяснять.
- Не надо, Миша, не усугубляй своего положения, - прервал Осипа Максим Метла. - Я же тебе уже изложил позицию тех, на кого ты ссылаешься. В любом случае, ты будешь крайним. Они переслали тебе маляву для того, чтобы ты вместе с Буратино посмеялся над портянкой. Чтобы Славик знал, с какой стороны в него говнецом бросают. А ты подхватился, обрадовался возможности сокамерника мордой в говно макнуть. Теперь на воров стрелки переводишь, башкой своей не думая о последствиях. Я в этом деле человек сторонний, тебе за Буратино предъявлять не стану, мы в разных весовых категориях. А вот как сам Славик с тобой поступит, я затрудняюсь сказать. Угодил ты, Миша, в яму, которую сам себе вырыл.
Осип молчал, не зная, что ответить вору, и тогда Максим обратился ко всем арестантам, находящимся в боксах-карцерах:
- Может здесь ещё кто-нибудь есть, кто имеет, что против Славика Буратино и может поддержать Мишку Осипа?
Ответом вору было гробовое молчание.
- Удивительно, никто не поддерживает Михаила, но Буратино осудить наверняка успели, на всякий случай. Никто с ним не общается, даже вопросов не задают, такие вот друзья. Взяли бы, да представили каждый себя на его месте. Вдруг раз, и отвернулись от вас те, кого вы братьями своими считали. Те, за кого он готов был хоть в огонь, хоть в воду. Даже жизнь отдать. А братья прочли маляву и на всякий случай решили от человека отвернуться. Ну и как теперь вас понимать? Кем воспринимать по жизни прикажете?
Вор ждал ответа, но ответом ему была гробовая тишина, было слышно, как вертухай у себя в дежурке на стуле ёрзает. Максим страшно хотел курить, а в боксике ни одной табачинки, и ждать подогрева пока неоткуда. Нужно было как-то отвлечься, не думать о куреве. Решил вызвать и пообщаться со Славиком Буратино. Пришлось два раза крикнуть, прежде чем тот отозвался, настраивал свой голос для общения с вором.
- Привет, Иваныч, – крикнул он сиплым от давивших спазм голосом.
- Ну и чего молчишь, уже сутки, сорванец, голоса твоего не слышно?
- Да как-то… А потом ты занят был, разговаривал с народом.
- Ладно, Слава, не хочется кричать по продолу, далеко ты от меня. Скажу только, чтобы ко мне в хату пробивался, как только у меня «фунт» закончится. Где бы меня не определили, туда и ты приходи. А то, что случилось, пусть уроком для тебя послужит, до конца жизни твоей. Неприятно, когда «васьки» так глупо фуцанам подставляются, а ведь ты, Слава, вовсе не выглядишь придурком. Только языком мелешь ровно в два раза больше, чем думаешь.
- Обязательно приду, Иваныч, где бы ни был ты, - пообещал вору Буратино. – Это кумовья прокладку устроили мне, Иваныч. Только уже здесь концы с концами свёл, всё проанализировал. Меня специально тогда из хаты убрали, в кичу окунули, чтобы сокамерники смогли сговориться в моё отсутствие
- Лучше конечно без шишек обходиться, Слава, но хоть такая наука, лишь бы на пользу, шкура твоя толще станет, не каждое насекомое сможет прокусить.
***
Майор Комаров никак не ожидал того, что вор Максим Метла станет вытаскивать Буратино из трясины, которая того засосала. Расчёт был на то, что Мишка Осип сумеет забить последний гвоздь в крышку гроба строптивого «васька», но разговор с вором закончился не в пользу Михаила. Да и лаврушники предпочли сделать вид, что они в этом деле участия не принимали, не вмешивались в разборки фраеров.
Когда майору доложили о состоявшихся договорённостях вора Метлы и Буратино, Комаров ощутил некоторую растерянность. Дело могло обернуться крупными разборками среди осужденных, да с кровавыми последствиями. Буратино укрепит собственные позиции, соберёт подле Максима Метлы мощную группировку, с которой администрации тюрьмы вынужденно придётся считаться. С трудом построенная система начнёт буксовать, а то и вовсе развалится. Лаврушники часто ссорятся между собой из-за многих внутренних противоречий, в том числе и национальных. Абхазцы с осетинами ненавидят грузин, азербайджанцы армян и наоборот. Единство сей этой разношёрстной братии держится на авторитете, уже немолодого вора по кличке Тристан, а Тристан не хочет открытой вражды с Максимом Метлой, сознавая возможные для себя последствия.