Наверное, так чувствуют себя все люди перед смертью. Всю жизнь мы связываемся в другими: сопереживаем им, любим их, жалеем, делимся секретами. Выделяем каждому из дорогих людей по укромному островку своей души, и держим их там, пока жизнь не внесёт коррективы. Но эти островки нереальны, каждый из нас замкнут на себе самом. Поэтому, когда приходит время уходить, мы уходим одинокими, а с собой берём лишь свои иллюзии и фантазии, зачастую не имеющие никакого отношения к реальности.
Я вернулась под бок Ванира, и когда запрокинула голову вверх, то увидела звезду, едва мерцающую среди чернеющей пустоты, пробивающуюся сквозь мрак леса и нависшие сосны. И почувствовала себя ей, несмотря ни на что верящей в то, что мы сможем вырваться отсюда, что Азарель придёт в себя, что мы вскоре не ослабнем от голода до такой степени, что не сможем подняться на ноги. Да, мрак такой же. «Но только ты не одна», - подсказало моё подсознание. А глаза, привыкнув к темноте, увидели ещё десятки других звёзд. И уже почти уснув я улыбнулась, всё же согласившись со своим Ид.
- Просыпайся, вторженка.
Я подскочила в мгновение ока, не успев даже подумать о том, что произошло, однако глаза открыть сразу не смогла. Мало того, я шлёпнулась на задницу из-за затёкшей ноги.
- Ну надо же, более никчёмного человека я ещё не видел, - он сморщил лицо от отвращения. – Пошли. Тебя ждут.
Передо мной стоял не Торндайк, а тот второй, который явно не испытывал ко мне дружеских чувств.
- Я не собираюсь стоять тут как дурак и ждать, пока ты вдовль на меня насмотришься, - развернулся и пошёл прочь.
Только после этого я поняла, что мне следует идти за ним. «Поднять подняли, а разбудить забыли», - подумала я, и поковыляла следом за духом.
- Куда мы идём?
- Придём – увидишь.
Он явно не горел желанием разговаривать со мной и даже не пытался скрыть этого.
- Что я сделала не так?
Он остановился и резко повернулся в мою сторону, его ноздри были раздуты и активно втягивали воздух.
- Ты появилась здесь, этого достаточно. Мало нам тут людей, теперь терпеть ещё и ты?!
Он явно испытывал ненависть к людскому роду в принципе, слово «человек» срывающееся с его губ звучало как ругательство. Что ж, хотя бы его бешу не конкретно я. Стоп, здесь есть ещё люди?
Видимо понимание этого факта отразилось на моём лице, потому что едва я открыла рот, чтобы задать новый вопрос, он сверкнул глазами так, что слова застряли у меня в горле. А он только развернулся и повёл меня в глубину леса.
И только когда я смогла отвлечься от вопросов, я увидела на сколько лес был живым. Деревья словно расступались перед духом, пропуская его вперёд, ветви открывали путь, а самые толстые корни уходили под землю. Теперь понятно, почему я не смогла найти дороги домой, не удивлюсь, если наша поляна – это единственное, что не приходило в движение в этом лесу за последние двое суток.
Через несколько минут мы вышли на поляну, поросшую травой. Её окружали десятки сосен, а в самом центре рос огромный и, видимо, очень старый дуб. Моё сердце бешено забилось от ощущения сумасшедшей силы, протекающей через его ствол, я почувствовала себя такой маленькой и ничтожной в сравнении с этим потоком.
- Ого. Что это за дерево? – Слова вырвались помимо моей воли, только услышав их я поняла, что произнесла их вслух, и уже готовилась выслушивать проповеди о моей непроходимой тупости.
- Дуб, дерево такое, знаешь? Не видела никогда?
Вот оно.
- Это не просто дуб.
Внутри моя собственная сила приоткрыла один глаз в ответ на биение древа. И я увидела, как потоки силы входят через землю в ствол, проходят по веткам и устремляются в небо.
- Это какой-то проводник?
На мгновение на его лице отразился страх, но сразу пропал.
- Задашь все вопросы старейшему.
Он прикоснулся к стволу и что-то зашептал. Одна из веток дуба спустилась на землю, образовав арку.