- Так, значит, ты теперь разговариваешь? – спросила я вслух, не переставая разглядывать его.
- Сложно, - ответил он внутри моей головы. Так, значит, вслух нам не разговаривать, глупо было это предполагать.
- Что с тобой происходит?- теперь я направила мысль к его стороне моста.
- Расту.
- О, поверь, я заметила. Но не понимаю одного. Либо я слепа, либо ты умудряешься делать это тогда, когда меня нет рядом.
- Во сне.
Это кое-что объясняет. Я не видела его несколько дней при свете дня, могла не заметить перемен. Но всё равно, он растет слишком быстро, особенно если учесть, что до этих дней так быстро это не происходило.
- Почему не рос раньше?
- Рилгард. Барьер.
- И как это барьер, сохраняющий вечное лето, мог помешать тебе расти?
- Нет. Он другой.
- Какой?
- Позже. Трудно.
И он снова покинул моё сознание. Что ж, будет над чем поразмыслить.
- Надеюсь, ты понимаешь, что такими темпами тебе скоро придётся жить на улице?
Он кивнул.
- Сегодня Азареля придадут корням древа, растущего в сердце леса, насколько я поняла.
- Он умер?
- Нет. Мне сказали, что это что-то вроде заморозки на время. Он как бы останется в том же состоянии и болезнь не сможет проникнуть глубже. Но самое паршивое, что вылечить его могу только я, по крайней мере, так говорят. Но я понятия не имею, каким образом.
Каждый шаг по дому становился тяжелее предыдущего. Я села на маленькую кровать, стоящую у дальней стены единственной комнатки в доме и посмотрела на Ванира, расположившегося у изголовья.
- Я боюсь, что не справлюсь.
Он вытянул свою шею и прикоснулся своим носом к моему лбу, а я обняла его морду и притянула к себе. Тёплое дыхание дракона словно проникало в мою душу и отгоняло все страхи, через несколько минут мне стало значительно легче.
- Спасибо. Без тебя я бы не справилась.
- Поспи. Я посторожу.
- Хорошо, брат.
Я разделась, испытав настоящее наслаждение, стащив с себя грязную и изорванную одежду, достала из корзины смену белья и стала его разворачивать.
- Чёрт, платье?!
Я никогда не отличалась любовью к платьям, меня, скорее всего, только мама в детстве видела в одном из них. Что ж, выбора нет. Я натянула сорочку, найденную на дне корзинки на себя, предварительно воспользовавшись водой, предусмотрительно оставленной в домике, чтобы освежиться, а платье повесила на стул, стоящий недалеко от кровати.
- Нужно будет завтра попросить другую одежду.
Но сама понимала, что не следует злоупотреблять радушием и выказывать недовольство. На кону жизнь моего друга. И если меня попросят уйти отсюда раньше, чем я пойму как вылечить Азареля…
- Спи.
И я почувствовала волну успокающего спокойствия от души моего друга, а через некоторое время и вовсе уснула.
***
Я лежала во тьме и не могла пошевелить…лапами.
Уже около суток прошло с того момента, как меня подстрелили какой-то верёвкой, из-за чего я рухнул на землю. Правая передняя лапа ныла от боли, видимо, что-то проткнуло её в области сустава. Каждый вдох давался с небывалым усилием, верёвка опутала меня крепко, а при падении сломалось несколько рёбер. Но больше всего я боялся возвращаться сознанием к своему крылу, надорванную мембрану которого я видел перед своими глазами. Из ран медленно капала кровь.
Вот так я и умру, глупо подстреленный посреди леса. Обычно люди не заходили так глубоко даже в периоды охоты, а тут ещё и с каким-то специальным оружием. Интересно, ищет ли меня охотник? Или решил, что я больше не представляю угрозы?
Как же это… чёрт, даже слов не подобрать. Умереть, не сражаясь за собственную жизнь, а медленно истекая кровью в самом беспомощном виде.
Я снова попытался напрячь тело в надежде разорвать путы, но они держали крепко. Всё, чего я добился, это резкой боли в рёбрах, потемнения в глазах и усиления кровотечения из лапы и крыла.