Оно и понятно. В столице многие люди оказывались изуродованными или покалеченными и за менее тяжкие преступления, нежели то, на которое пошел сердонский трактирщик: кража, укрывательство и последующее избиение группой. Так что к жестким законам отношение тут было неоднозначное.
Когда я и Лу почти вышли с рыночной площади, то столкнулись с маленькой бледной горожанкой, которая прижимала к груди какой-то сверток. Как я догадался — младенца.
Вид у девицы был почти напуганный. Чуть растрепанные волосы, выбивающиеся из-за неплотно натянутого чепца, мятая одежда, синева недосыпа под глазами и чуть припухшие и красноватые от давних слез глаза.
Я заметил, как Лу было потянулась к ней рукой, чтобы остановить и что-то сказать, но девица только зыркнула глазами и скрылась в рыночной толкотне.
Богиня опустила руку, а меня не отпускало тяжелое чувство несоответствия. Я не мог сформулировать, что было не так, но определенно было.
Лу еще секунду постояла, глядя девушке вслед, после чего подхватила меня под локоть и повела прочь с площади.
— Что-то было не так. Неправильно, — тихо сказал я погруженной в задумчивость богине, — что именно?
Она только повела плечом, но через некоторое время все же ответила:
— Подумай, Антон. Что ты видел? Не только глазами, но и своим разумом, — Лу была крайне мрачна. В последний раз я видел ее такой, когда меня пырнули ножом в кабацкой драке, и она опасалась, что я отправлюсь в лучший мир досрочно.
Я чуть прикрыл глаза, буквально на секунду, чтобы не споткнуться и не убиться о грубый камень брусчатки, попытался вспомнить девушку, как я ее видел не только глазами, но и своей ментальной силой.
Я все чаще стал замечать, что теперь у меня проявляется «вторая картинка». Кроме реального мира я начинал видеть еще и средоточие «Я» людей, их ментальные сгустки, души, если так будет проще объяснить. Короче, видел я тех самых светлячков, в которого превращался сам, когда шарахался от богини в моих чертогах.
Вот. Образ молодой горожанки. Печальная, светляк темный, хаотично пульсирующий. Она куда-то спешит, давно плакала. Она в печали — понятно, почему Лу обратила на нее внимание. Думала помочь, пусть и без рассказов о доброй южной богине, которую почитают в шахтерских деревнях.
Лу бросала на меня короткие взгляды, ожидая вердикта. Это была классическая позиция человека, который не хотел говорить первым. Мол, догадаешься — молодец. Не догадаешься — не твоего ума дело.
— Я не понимаю… Я чувствую, что что-то не так, но не могу разглядеть. Что-то неправильно с ее сознанием?
— Вроде счетовод, а считать не умеет, — тихо ответила богиня.
И тут меня озарило. Один. Возле девушки был только один светляк сознания. Ее сознания. А это значит…
— Ребенок был мертвым.
— Да. Один день уже точно. И горе сводит ее с ума.
— Поэтому ты потянулась к ней? Хотела помочь.
Лу только кивнула, глядя прямо перед собой. Мы чуть ускорили шаг.
— Знаешь, Антон. Мне до сих пор тяжело на них смотреть. На убитых горем матерей, — сказала богиня. — Особенно сейчас, когда я в человеческом теле и живу среди людей. Когда людская надежда создала меня, почему-то почти сразу я стала из спасительницы виновницей всех бед. «Лу! Не забирай их!», «Лу! Зачем ты наслала на нас мор?!», «Лу, за что ты прокляла наше селение?!».
В словах богини было столько горечи, столько тяжелой, искренней обиды, что я даже удивился. Никогда бы не подумал, что Лу способна настолько сильно реагировать на мнение окружающих. Она всегда была чуть отстранена, немногословна и даже холодна в общении даже со мной и Илием, а незнакомцы и вовсе удостаивались от нее лишь коротких взглядов.
Мне нечего было сказать. Как я могу утешить древнюю богиню, которая сама — божество утешения и покоя? Это как в том анекдоте, где доктор, чтобы поднять настроение, советует сходить на выступление популярного клоуна, а мужчина говорит, что он и есть этот клоун.
Настроение было испорчено и мы довольно быстро вернулись домой. Лу пошла к женщинам, которые по вечерам собирались у одной пожилой швеи, я же предался безделью. Вечером — занятия ментальной магией, а завтра опять в доки, на работу.
Следующие дни прошли без серьезных новостей. Единственное о чем можно упомянуть — в нашей бригаде больше не осталось свободных мест. Десятым грузчиком стал молодой парень, моложе меня на пару лет, по имени Орвист. Он был высоким — даже выше меня на пару сантиметров — крепким и очень улыбчивым человеком. Работалось с ним в паре всегда легко и приятно, ну а бесконечные рассказы о его похождениях и вовсе быстро сделали парня душой нашей компании. В пьянстве или излишнем блуде тоже замечен не был, так что уже к четвертому дню совместной работы бригадир предложил ему держаться нашего небольшого объединения грузчиков-фрилансеров.