Цыси была крайне этим обеспокоена. К тому же императора посетили «небесные цветы» в прошлом декабре, хотя в детстве его привили от оспы китайским методом, поместив струп больного в его ноздрю, но после болезни он стал еще слабее, чем прежде.
Цыси встала с постели, и Чжан Цзинь помог ей одеться. Затем она села, а он надел ей на ноги шлепанцы, собрал волосы с ее лица и завязал их лентой из желтого шелка. Вдовствующая императрица обычно не считала возможным появиться на людях в таком дезабилье, но если того требовали интересы государства...
Простыни приподнялись вновь.
— Оставайся, — сказала Цыси и направилась к двери, которую Чжан Цзинь торопливо открыл для нее.
Ли Хунчжан в одиночестве ждал посреди вестибюля. Только он единственный из всего населения Китая мог осмелиться поднять вдовствующую императрицу с постели, осмелиться ожидать, что она выйдет к нему, не задерживаясь на предусмотренный придворным этикетом двухчасовой туалет.
Завидев ее, он упал на колени и прижал голову к полу.
— Встань, — приказала Цыси. — Что стряслось на этот раз?
До резни в Тяньцзине она знала этого человека лишь мимолетно, больше по слухам. Но с началом этого кризиса, когда французские, британские и американские канонерки засновали вверх и вниз по рекам, когда одна за другой зазвучали угрозы, она в полной мере оценила Ли и как пламенного патриота, и как искусного дипломата. После смерти Цзэн Гофаня, случившейся годом раньше, Ли Хунчжан стал самым видным из ее китайских министров. Возможно, он слишком любил вносить поправки, она же инстинктивно обычно принимала прямой вызов. Но все его методы оказывались на удивление успешными. И если сейчас французы осуществляли широкое вторжение в Индокитай, то им переходили по наследству кровавые неудачи политики Пекина в отношении вьетнамского народа, который, насколько знала Цыси, был самым непокорным в империи. К ее глубокому удовольствию и радости, французы ни в коей мере не могли обвинить ее правительство в откровенном подстрекательстве вьетнамцев к сопротивлению, даже если она тайно и поощряла «повстанцев» громить варваров там, где это возможно. Более того, чтобы их продвижение во Вьетнаме не сдерживалось официальными властями Китая, французы попытались подружиться с Цинами, даже прислали офицеров для обучения новой китайской армии и построили огромный арсенал в Фучжоу для ее снабжения.
Вот если бы ей удалось создать еще и флот...
— Сегодня боги с нами, ваше величество, — сказал Ли, поднимая голову. — Неделю назад в Тяньцзинь пришел корабль, и почта доставлена в Пекин. Ваше величество, Британия согласилась направить миссию для оказания помощи в создании флота.
— Можем ли мы им верить на этот раз?
Она не могла забыть, как десять лет назад, когда она впервые попыталась заручиться помощью Британии в строительстве боевых кораблей, агент Лондона просто-напросто сбежал, прихватив миллион таэлей китайского серебра.
— Я уверен в этом, ваше величество. Этот Лей оказался отъявленным мошенником и подлецом... Теперешнее же соглашение заключено с британским правительством.
Цыси села.
— Итак, французы дадут нам армию, британцы — флот. Однако когда последний раз мы оказались в состоянии войны, британцы и французы объединились в борьбе против нас.
— Вы правы, ваше величество. Но мне известно из высшей степени авторитетного источника о взаимной ненависти Британии и Франции. Они готовы сделать все, чтобы нанести ущерб друг другу.
— Будем это иметь в виду. Нам следует встретить британскую миссию должным образом. Надо еще подумать, как лучше ее использовать. Передайте в Шанхай Джеймсу Баррингтону нашу волю: прибыть к нам в Пекин для встречи.
Ли помрачнел. Лично ему нравился Джеймс Баррингтон, и он в высшей степени уважал его как человека, как солдата и как предпринимателя. Но ему пришлось не по душе намерение императрицы ввязывать варвара в чисто китайские дела. И больше всего не понравилось ее слишком явное расположение к варвару.
— Он нам посоветует, как лучше вести себя с англичанами, — пояснила Цыси. — У вас что-то еще?
— Британцы наверняка потребуют определенных концессий, ваше величество. Скорее всего попросят разрешения построить железную дорогу.
Цыси видела фотографии железных дорог, существующих в Англии и в Соединенных Штатах. До сих пор ее отношение к ним не определилось.
— Зачем?
— Соединив наши главные города, ваше величество, они облегчают перевозку грузов и людей из одного места в другое.
— Существует ли при этом какая-либо опасность для нас?
— Британцы ответят — «нет», ваше величество. Тем не менее они потребуют права на эксплуатацию этих дорог и, я подозреваю, используют их для проникновения в глубь Китая.
— Мы должны тщательно изучить этот вопрос, — сказала Цыси, — а пока не будем отвечать ни «да», ни «нет», — Она обернулась на стук во внешнюю дверь. Похоже, случилось что-то из ряда вон выходящее.
Чжан Цзинь открыл дверь и впустил одного из евнухов императора, который боязливо вошел и рухнул на колени.
Цыси поднялась, задрожав всем телом:
— Говори!
— Ваше величество! Император...
Цыси выбежала из комнаты. Чжан Цзинь следовал по пятам. За ними поспешил и императорский евнух.
Ли Хунчжан посмотрел им вслед, затем взглянул на Жунлу, который, полностью одетый, стоял в проеме внутренней двери.
— Что-то с императором? — спросил Жунлу.
— Похоже, кризис.
Подобно судьбе Чжан Цзиня, будущее Ли и Жунлу зависело от способности вдовствующей императрицы сохранить за собой власть.
— Он задыхается, — рыдала Алюта. — Задыхается!
Император Тунчжи беспомощно открывал рот в удушье и стонал. Его изможденное тело сотрясали конвульсии. Цыси склонилась над ним. Чжан. Цзинь как всегда стоял рядом с ней. В комнате находились еще три евнуха.
Оценив ситуацию, Цыси помрачнела: постель в беспорядке, император и Алюта — обнаженные.
— Что ты наделала? — грубо потребовала ответа императрица.
— Он прислал за мной, ваше величество, — заявила Алюта. — Он хотел меня. Мы... мы занимались любовью. И вдруг он начал кашлять...
— Ты убила моего сына! — заявила Цыси. — Убила его своей ненасытной похотью.
— Я его жена. Он сам прислал за мной!
Цыси зло фыркнула.
— Ты сообщила Цыань? — спросила она.
— Я сначала послала за вами, — ответила Алюта. — Вы же его мать. — Она сквозь слезы взглянула на Цыси: — Неужели вы его совсем не любите? Это противоестественно!
Цыси не обиделась. Ее мысли уже устремились в будущее. Алюта и еще три наложницы делили ложе с императором уже два года, однако о детях и речи не было. Как только император умрет, предстоят тяжкие времена. Но, довольно часто преодолевая трудности в прошлом, она знала: все, что требовалось для успеха, — это безотлагательные действия.
— Да, — сказала она, — он мой сын. Но еще и император, а Цыань — старшая вдовствующая императрица. Пошлите за ней немедленно.
Цыань поддержала ее во время последнего кризиса престолонаследования. На этот раз ее содействие окажется еще более желанным, каким бы ни были их недавние разногласия.
К приходу Цыань император Тунчжи уже был мертв. Как и следовало ожидать, старшая вдовствующая императрица разыграла припадок глубокого горя, искусно поддержанный Алютой и тремя другими наложницами императора. Цыси почувствовала, что подлинное горе переживает только Алюта.
И сама Цыси. Император был плодом ее чрева, единственным мальчиком, рожденным от императора, единственным от шестидесяти его наложниц. Император Сяньфэн был уже болен, когда она попала к нему в постель. Ей приходилось использовать все свое искусство, умение продажной девки в не меньшей степени, чем достоинство порядочной женщины, чтобы заставить его хотя бы войти в нее. Но вмешалась судьба, и ее усилия принесли этот жалкий плод, лежащий сейчас перед ней.