Он держался от этой братии подальше. Их длинноволосые девушки старались незаметно прошмыгнуть мимо, вместо того чтобы ходить как все нормальные люди, а бедра их были такими же узкими, как и плечи их парней. С этой точки зрения Хиликс представляла чудесное исключение.
Халдан избегал обобщений, когда дело касалось социальных групп, но некоторые обобщения напрашиваясь сами: у негров темная кожа, жители островов Фиджи потребляют в пищу больше моллюсков, чем эскимосы, а математики мыслят точнее, чем художники.
И все же он не осуждал само существование богемы. Присутствие гуманитариев свидетельствовало о разнообразии и всесторонности жизни на Земле и тем самым служило доказательством великодушия Создателя.
Отец Халдана, статистик, не разделял либеральных взглядов сына. Фактически он был расистом, так как считал всех нематематиков людьми низшего сорта и не признавал интеграции. Эти взгляды смешили Халдана, который, будучи математиком-теоретиком, ставил статистиков на одну ступень с носильщиками. Однако его отец был не простым статистиком, а чиновником Министерства, и его приказы имели законную силу. Он был бы возмущен, узнав, что сын посещает лекции по искусству. И его возмущение перейдет в бешенство, как только он начнет подозревать что Халдан хочет соблазнить девушку другого класса, и к тому же поэтессу.
Рано или поздно истинная причина приезда сына откроется. Старик был ужасно любопытен, любил поспорить и имел замашки диктатора. Но хуже всего то, что он был заядлым шахматистом. Халдан, с тех пор как ему исполнилось шестнадцать, без труда выигрывал у него девять партий из десяти, но отца спасала уверенность, что победы сына всего лишь случайность.
Халдан-3 вместо радости от встречи с сыном заподозрит что-нибудь неладное. Обычно сын навещал отца один раз в месяц, а иногда вообще об этом забывал. Он любил отца, но это чувство было обратно пропорционально разделяющему их расстоянию.
Кроме того, встреча с девушкой, как только он ее найдет, должна выглядеть совершенно случайной и легко объяснимой. Если Хиликс что-нибудь покажется не так, она сбежит от него с космической скоростью. Завоевав ее доверие, ему не обойтись без уютного гнездышка, куда можно пригласить девушку под каким-нибудь невинным предлогом, чтобы она не догадалась о его намерениях. А там останется всецело полагаться на свое обаяние.
Случай помог ему найти то, что нужно.
У родителей Малькольма была квартира в Сан-Франциско. Четыре месяца назад они уехали на год в Новую Зеландию читать маорийским священникам курс лекций по кибер-теологии, необходимой для правильного прочтения папских предписаний. Халдан знал об этой квартире, потому что Малькольм забегал туда время от времени заглянуть, все ли в порядке, и смахнуть пыль с мебели. Но Халдан никогда не посвятил бы соседа в свои планы и не попросил ключ. Но существу, он не доверял Малькольму. Тот не курил, пил очень мало и регулярно посещал церковь.
В четверг Малькольм ворвался в комнату, размахивая листком бумаги.
- Халдан, я сдал! Слава владыке математики!
Халдан, который лежал на спине поверх одеяла, узнал диаграмму синеклювых попугаев и даже заметил, что работа оценена на четыре с плюсом.
- А почему не пятерка? - спросил он раздраженно.
- Профессор снизил оценку за небрежность.
- Он не должен был применять субъективные оценки для объективной работы!
- Он сказал, что раз я орел - работа субъективна, и оценил ее сам, не прибегая к помощи машины. Съел птичку - ешь и перышки...
Мозг Халдана, оплодотворенный длительным размышлением, наконец родил идею - по-жеребячьи игривую, с места в карьер.
- Послушай, Малькольм, если Файрватеру удалось привести моральные законы к математическим эквивалентам и загнать их в блоки памяти, чтобы создать Папу, почему бы мне не перевести оценки в элементарные факторы, задать им математические соответствия и спроектировать компьютер для оценки письменных работ?
Малькольм задумался.
- Это было бы несложно, если бы не две вещи: ты не силен в грамматике, и ты не Файрватер.
- Да, я ничего не смыслю в литературе, но быстро читаю.
- То, что ты задумал, - неосуществимо. У меня память не такая хорошая, как у тебя, но, насколько я помню, Файрватер-1 нашел триста двенадцать значений одного слова "убийство"; начиная с убийства ради обогащения и кончая нейтрализацией неблагонадежных пролетариев. Тебе пришлось бы проанализировать все допустимые фразеологические обороты.
- Файрватер вовсе не анализировал все значения, - возразил Халдан. - Он просто взял два крайних понятия, и в этом промежутке сам провел градацию.
- Этого мы не знаем.
- Послушай, а ведь неплохая идея!
Халдан встал и принялся ходить по комнате, отчасти - для создания драматического эффекта, отчасти - от нахлынувшего возбуждения.
- Я даже вижу напечатанное контрастным шрифтом Бодони название моей публикации: МАТЕМАТИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА ЭСТЕТИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ В ЛИТЕРАТУРЕ, и подпись Халдан-4... Нет, лучше Гарамонд".
Он отвернулся и ударил кулаком о ладонь.
- Ты только подумай, какие перспективы! Профессора литературы больше не будут оценивать работы, достаточно опустить сочинение в прорезь машины, и - получите причитающиеся баллы!
Малькольм, сидевший на краю кровати, посмотрел на Халдана с неподдельным беспокойством.
- Халдан, иногда ты меня пугаешь. Шальная мысль мелькнет у тебя в голове - и трах... крыша съехала! Клянусь безотказными транзисторами Папы, ты - ненормальный! Хочешь эксгумировать кости Шекспира, облечь их в плоть и заставить заново танцевать кадриль!
Эрудиция Малькольма произвела большое впечатление на Халдана.
- Я смотрю, ты кое-что смыслишь в литературе.
- Может быть. Моя мать была седьмой дочерью седьмой дочери миннезингера. Я тоже хотел стать певцом любви, но мой отец - математик.
- Если я займусь этой идеей, - проговорил Халдан, как бы размышляя вслух, - мне придется оставаться на выходные в Сан-Франциско, чтобы ходить на лекции по литературе. Отец будет донимать меня своими шахматами. Вот если бы нашелся свободный уголок, где можно было бы отдохнуть пару часиков!..
- Ты можешь воспользоваться квартирой моих предков, если будешь вытирать там пыль.
- Вытирать пыль! Я готов мыть там полы?
- Они моются автоматически. Носителей моих генов заботит прежде всего обстановка в квартире.
Он прошел к столу, достал ключ и вручил его Халдану, который взял его с притворной небрежностью.
Халдан-3, хоть никогда не сознался бы в этом, был рад, что сын приезжает к нему на выходные. Поначалу он не задавал вопросов, а сам Халдан не торопился начинать разговор. Он знал, что рано или поздно расспросы все равно начнутся, и тогда старика легче убедят аргументы, которые наверняка заденут его за живое.
Халдан осмотрел четырехкомнатную квартиру родителей Малькольма на седьмом этаже в башенке над заливом и запомнил расположение этих легких вещей с помощью грубой мнемонической системы. Если парчовый тигр со спинки дивана прыгнет на метр вперед, то ударит по носу вытянувшегося в струнку самца косули, который служил деревянным основанием лампы.
Тяжелая мебель его не волновала: полицейский, устанавливающий в комнате микрофон, на стал бы утруждать себя ее перестановкой.
По мнению Халдана, в квартире было тесновато из-за обилия вещей, но широкое окно, выходящее на залив, компенсировало недостаток пространства. Удостоверившись в отсутствии "жучка", он с легкой душой остановился возле окна. За стеклом мрачной глыбой высился Алькатраз, а дальше сверкали великолепием горы. Как нож ночного убийцы, в памяти мелькнул фрагмент стихотворения, которое ему читала Хиликс:
В чем юношей стремительных затея?
Что за тимпаны и шальной экстаз?