— Я тоже скучал по тебе, — объявил он. Повернулся к Брику: — Ты это имел в виду под словом «сарказм»?
Губка, пропитанная кровью — вот на что походило Петино лицо. При каждом его движении на эту губку будто бы нажимали изнутри, каждая фраза выталкивала кровавые потоки. Светлый плащ окрасился в алый цвет.
А он ведь мертв. Живой человек не сможет… вот так. И то, что передо мной, — не Петя. Петя, каким бы гадом ни был, никогда бы не подвесил так Элеонору…
Хотя — может, я просто плохо его знаю? И вообще — людей? Да дай каждому из нас возможность подвешивать — придиру-начальника, занудную тещу, урода-коллегу — что бы мы творили? И сколько бы нас уцелело, интересно — если бы нам дали такую возможность?
— А ты красивая, когда думаешь, — услышала я. — Странно, что ты это умеешь. В целом, ваш вид не любит думать. Объяснимо, конечно — вы слишком недолго живете для того, чтобы успеть задумываться. Максимум, что успеваете сделать за жизненный цикл — вскормить детенышей. Но и здесь тоже — вот парадокс! — вы стремитесь вырастить подобных себе. Не тех, кто опередит вас, ни в коем случае! Тех, кто вас опережает, вы боитесь. А ваша цель — идеальное повторение вас. Циклическая система, обреченная на провал.
— Знаешь, что.
Я поднялась. И даже стесанный об асфальт подбородок — я потрогала, на руке осталась кровь — от злости уже не так беспокоил.
— Нам с Димкой, когда пожениться собирались, тоже много чего пели. Про обреченность на провал в том числе. А мы не провалились! Вот, всем назло — не провалились. Живем себе и живем.
Я выпрямилась — делая вид, что не болят ни локти, ни колени. Ни кровоточащий подбородок. И поймала взгляд Брика.
«Отвлеки его!!!»
Я снова чуть не упала — так громко это раздалось в голове.
«Его разуму интересно с тобой. Его тело помнит, что телу было хорошо с тобой. Ты хочешь спасти Элю?.. Так отвлеки его! А дальше я разберусь».
«Брик разберется», — вспомнила я Димкины слова, произнесенные вечность тому назад.
Да уж. Ну… Надеюсь, разберется.
— Петя, — позвала я. Самым медовым голосом из всех, которыми владела. В институте к мальчикам-отличникам так обращалась, когда просила лекции списать.
Кровоточащая губка вздрогнула.
— Ты глупее, чем я думал, — проскрежетал «Петя». — Носитель мертв. Он тебя не услышит.
— Да?
Я шагнула вперед.
— А тело «носителя» меня тоже не услышит? И то, что в тебе осталось от него?
Я протянула руку. Провела ладонью по «Петиной» окровавленной щеке.
Ну, подумаешь, кровь. Щека-то теплая. Человеческая. И вообще…
Когда «Петя» вздрогнул и повернул голову, поймал мою руку, я сумела не вздрогнуть. Он поцеловал мои пальцы. В глаза я старалась не смотреть. Меня держал зомби, в котором ненадолго ожили рефлексы. Я выдавила:
— Милый… Ты же хочешь меня? Правда?
Он хотел. Наверное. То, что когда-то было Петей — хотело. Оно устремилось ко мне. Схватило в объятия, привлекая к себе.
— Жанна, — раздался слабый голос настоящего Пети. — Ты… Такая… Красивая…
Как хорошо, что на мне джинсы! А на джинсах — ремень, подаренный Димкой, который я сама с трудом расстегиваю. Тех мгновений, что мы боролись с «Петей», Брику, очевидно, хватило.
Тяжелое тело столкнули с меня пинком.
— Козел! — услышала я. — Инопланетянин ебучий! — И поняла, что с Элеонорой все в порядке.
Глава 71
Дима
Это напоминало бред, дурацкий сон. Тело отказывалось повиноваться разуму, ноги двигались все медленнее, и фигурка Юли становилась все дальше. Мне хотелось кричать всему миру, что так не бывает, что глупые подростки, возникни у них желание покончить с собой, больше хотят внимания, чем реального прекращения жизни. И, безусловно, они не летят сломя голову к краю крыши.
Я убеждал себя, что Юля остановится на краю, и мне надо будет лишь отвлечь ее ненадолго, чтобы Брик успел…
«Вон отсюда, это мое! — громыхнул в голове голос Брика, и бежать стало легче. — Он сумел сломать Харона, пробил мои блоки. Он ведет Юлю, говорить бесполезно».
«Ты-то где?» — кричал я мысленно, сокращая расстояние до Юли, ужасаясь тому, что расстояние до обрыва сокращается еще быстрее.
«Я стараюсь». — Голос замолчал.
Красный рюкзачок Юли — на расстоянии вытянутой руки, до конца дистанции шагов десять. Я не смог бы окликнуть девочку при всем желании, — дыхания не хватало, — и решился на прыжок. Юля рыбкой нырнула вперед, и я услышал крик без слов, исполненный ужаса перед неотвратимым.