Цецелия была одной из них, однажды принявших Отмывание. И сегодня они смогли собраться вместе у Эммы, сгрудившись вшестером на её тахте, включить её плохонький аппарат, чтобы посмотреть на то, как… Ещё несколько минут тому назад, они были уверены, что им предстоит проститься с Цецелией, увидеть её в последний раз живой. А ещё через несколько дней они придут к её свежей могиле. Не вместе, а по отдельности, чтобы никто досужий не заподозрил ничего лишнего. И тогда они поблагодарят Наставника за подаренное им короткое счастье — дружбы с той, кто была настоящей душой их компании…
Всё изменилось в одну секунду, лишь только под традиционные слова Фликермана «добро пожаловать на 58-е Голодные Игры» камера показала им вид Арены, и возглас Твилл готова была повторить каждая.
— Эмма, как тебе не стыдно, — села на своего знакомого конька Пэйлор, — эта девушка первый раз в жизни видит снег. Пожалей её — она уже труп.
Обмен репликами произошёл в тот момент, когда в экране появилась фигура трибутки из Одиннадцатого, дергавшая всеми своими членами, будто бы в приступе лихорадки.
— Классический пример полярной истерии, — авторитетно прокомментировала Твилл, — бывает с теми, кто всю зиму проходил в шубейке, а потом вдруг решил отмыться…
— Лучше бы не отрывала ног от диска, — вмешалась Лилиан, — он же хранит тепло, а так обморозится, не начав забег.
— Верно, — откликнулась Корнелия, — помним правило?
— По снегу и металлу переступаем, на дереве, земле и пластике стоим, — первой едва ли не выкрикнула Эмма, получив одобрительный кивок проповедницы, почитаемый ею за счастье.
Темнокожей Мелон, впрочем, не было суждено начать забег. Не то она поскользнулась на полированном диске, не то потеряла равновесие во время своей боевой пляски, не то у неё закружилась голова от пронзившего её со всех сторон ледяного поветрия, но, так или иначе трибутка из Одиннадцатого кубарем полетела вниз. Вспышка. Шум удара. Кровь и вывороченные внутренности на снегу. Минус одна ещё до удара гонга.
— Похоже наши дорогие трибуты решили заключить временное перемирие, — раздался с экрана вкрадчивый голос Темплсмита, комментирующего происходящие на Арене, — они рассчитывают найти в Роге Изобилия тёплые вещи, одеться по погоде и только потом начать сражение… Но… — ведущий растягивал паузы так, чтобы поставить финальный аккорд за мгновение до окончания обратного отсчёта, — знают ли они… что… в Роге… только один комплект тёплой одежды? Только один, господа!.. Гонг!
========== 3. Чёрное озеро слёз ==========
— Итак, господа, обратите внимание, как они торопятся! Огонь! Их гонит ледяной огонь, господа, который жарит им пятки! — и Клавдий перешёл на столь бешеную скороговорку, как будто он сам соревновался с кем-то в быстроте речи. Надо было отдать должное его таланту: каждое слово он произносил отчётливо и ярко, и каждое отдавалось эхом в ушах незадачливого зрителя, — ах, да, господа, они же все босиком. А вы, господа, вы, вы ходили босиком по снегу? Я — нет, господа, но я не думаю, что это слишком приятно, а потому — вперёд! Вперёд! Вперёд!
На этих словах все шестеро в комнате Эммы с улыбкой переглянулись.
— А вот Наставник говорил, что это истинное наслаждение, прожил до ста лет, и никто так и не увидел его умершим… — не выдержала одна.
— Госпожа Очевидность вновь почувствовала себя на уроке и открыла свой фонтан прописных истин… Ты станешь директором школы, Твилл, — не замедлил прозвучать ехидный ответ.
— Не раньше, чем ты займёшь место Сноу в Капитолии, Пэйлор.
— Когда я займу его место, я назначу тебя ректором главной капитолийской Академии.
— Не надейся, что я вот так возьму и забуду твоё обещание, мисс Шэнк.
Пикироваться с отличницей было для Пэйлор одной из вечных забав, от которой она не могла отказаться даже сегодня. Тем более, что Твилл, в отличие от забитой Эммы, замкнутой Беаты или основательной Лилиан, охотно поднимала перчатку, что во всё остальное время было для всей их компании приятным развлечением, когда улыбающаяся Цецелия…
— А что же наша Цецелия? — продолжал разоряться Темплсмит. — Она никуда не торопится, господа! Она по-прежнему наблюдает со своего стартового диска над всем происходящим. Она — как генерал на поле боя? Тем временем, двадцать два трибута преодолели половину расстояния до Рога. Знают ли они, что у них под ногами, господа?.. О! Трибут из 10-го! Что с ним?! Гос-по-да! Под ногами лёд, подо льдом вода! Хо-хо! Трещина, господа! Рог Изобилия стоит на острове посреди замёрзшего озера! Которое, господа, не очень-то зам-м-мёрзшее, исключ-чительно между нами… Да! Где трибут из 10-го? Пушка! Как кто-то сказал: «Оно утонуло!» Ха! Трещина становится шире и шире! Весь лёд идёт трещинами. Вы только посмотрите! В первом секторе самые сильные разрушения там трое. Девушка-профи из 2-го, парень из 5-го и девушка из 7-го… А! Сектор два! Терри из четвёртого — бултых! В 4-м хорошо умеют плавать в тёпленькой водичке! А вода-то хол-лодная! Терри уже разогрелся на бегу, и его сводит судорога. Послушайте, господа, как яростно он кричит! — Темплсмит сделал паузу, чтобы зрители в прямом эфире услышали последний нечеловеческий вопль Терри… — Прям слон, увидевший мышь! Пушка!
На происходящее на ледяной арене девушки смотрели со всё большим отвращением, но с их подругой пока всё было более-менее, насколько это было возможно, и, хорошо это или плохо, их не очень-то интересовали проблемы всех прочих.
— Купание ей сейчас будет совершенно ни к чему… Смотрите туда! — голос Беаты неожиданно из спокойного стал очень встревоженным.
— Надеюсь она видит, что к ней приближается разлом! — Лилиан, как обычно, пыталась вселить в подруг уверенность.
— Целли, беги! — взвизгнула Эмма, — Ну же! Давай, Целли!
Девушка на экране, словно услышала подруг и соскочила с диска. Она побежала по длинной дуге, старательно обегая словно тянущиеся к ней ветвящиеся языки трещин.
— Отлично! — наконец раздался голос Корнелии, напряжённо всматривающейся в экран, — если сумеет себя как следует разогреть, включить внутреннюю печку, то её хватит часа на четыре… Больше и не потребуется…
— Так, а что у нас господа в секторе два? — вновь напомнил о себе кричащий во весь голос Темплсмит, — если поторопитесь, в верхнем углу экрана увидите кончики пальцев Седьмой. Пушка! А что же Вторая и Пятый? Вторая ползёт по кромке льда. Смотрите как она ищет, за что бы ей уцепиться! Это фантастическая борьба за жизнь, господа. Остров. Остров рядом, Пракседис! Ты же можешь, ты же профи! Давай, Пракседис! Пятый в воде, но что это? Он не тонет, он хватается за края, он пытается выбраться. Помнит ли Пракседис про перемирие? Даст ли ему руку? Спасёт ли врага?.. Браво! Пракседис пытается ударить его пяткой по носу, господа! Мим-мо! Она промахивается, и Дон хватает её за ногу. Её рука скользит по льду, и оба в воде… В ледяной воде…
— Дай мне твой тапок, Эмма! Я запущу в него, чтобы он заткнулся, — с гневом крикнула Пэйлор, — или сама брось.
— Будь проклят, негодяй! — голос Корнелии был, напротив, тих и спокоен, но этот отклик на два пушечных выстрела, поверг собравшихся в комнате Эммы в молчание. Тем временем, семнадцать из двадцати четырёх добрались до острова, на котором находился Рог. Три из шести секторов были совсем не затронуты разломами. О перемирии они помнили и открыли первый ящик: