— Смотрите, ищите! — раздавались голоса с экрана, — найдём одежду, уйдём к лесу по целому льду и начнём игру.
— Ничего путного нет! Мечи только.
— Давай второй ящик! Вы там, вскрывайте третий.
Какая-никакая, это была пауза, и Корнелия попросила Эмму подать ей укулеле.
— Помянем погибших! — в голосе проповедницы послышался тон, не признающий возражений.
Если бы кто посмотрел на Корнелию Негри со стороны, то мог бы подумать, что она фанатка Голодных Игр. Такие встречались в немалом количестве в Капитолии. В начале трансляции они заказывали себе форму трибутов, облачаясь в неё во время очередного просмотра. Сегодняшний костюм мисс Негри был один в один, как на Цецелии, только майка и шорты были застираны до полнейшей потери цвета… Потом, по прошествии многих лет будут рассказывать, что когда Корнелии было пятнадцать, её мать Аманда приготовила к Жатве новое яркое платье и туфельки, стоившие ей целого состояния, но дочь проявила строптивость:
— Дочь! Ты что, пойдёшь в этом на Жатву? Ты же нарядилась, как на казнь!
— Мама, неужели и ты считаешь ЭТО праздником?
— А если тебя выберут? Ты вот так и поднимешься в капитолийский экспресс?
— Поднимусь. И скажу тебе больше, как поднимусь, так и спущусь с него на перрон Капитолия. Не возьму ни одну из их тряпок!
— И ты выйдешь босая в толпу капитолийских зевак? И тебе не будет стыдно?
— Мне — нет! Пусть им будет стыдно, мама! Пусть им будет стыдно за всё, что они делают с нами! Пусть стыдно будет вашему през…
— Молчи! Корнелия, молчи! Тебя повесят за твой длинный язык, а с нами… с нами… а мы…
— Мама! Клянусь тебе, пока вы с папой живы, я сделаю всё, чтобы никому не давать повода оставить вас без моей поддержки.
Бравшей у неё кровь капитолийской тётке, что хмыкнула на её внешний вид, Корнелия сказала, что именно такой необычный для церемонии наряд подчёркивает её неземную красоту, и пришла она босой оттого, что обувь нужна лишь тем дурнушкам, кто хочет скрыть от всех свои уродливые ноги, и от неё отстали. Не отправлять же её домой, в конце концов. И вот уже на третью Жатву она выходила в одном и том же…
***
— Посмотри, Клавдий, какой занятный типаж!
— О ком ты, Тигрис? По-моему, трибуты от Восьмого в этом году заурядней некуда!
— А я и не о них! Я вот о той девчонке, которую никуда и не выбрали… вот тут, на стоп-кадре, — и распорядительница показала застывшее лицо Корнелии, которое ловким движением рук было расширено до размеров экрана — смотри какой огонь пылает во взоре, словно мои усы хочет подпалить… Надо будет подумать на будущий год, как отыграть эту тему…
***
Тьмою объяты долины,
Души страдают во мгле:
Сколько убийствам невинных
Длиться на бедной земле?
На укулеле Корнелия играла плохо, так, побренькивала несколькими аккордами, да и петь, по большому счёту, не умела. Тихонько мурлыкала себе под нос слова песни, хорошо известной всей их шестёрке:
Гнутся от ветра колосья,
Треплет их ветер лихой
И безвозвратно уносит
В вечное пламя с собой.
Сама ли она придумала эти нехитрые слова, или их автором был кто-то из Посвящённых, видевших своими глазами Наставника? Откуда к ним пришёл незатейливый мотивчик? О том часто подруги спрашивали проповедницу, но ни разу её ответы не могли удовлетворить их любопытства. Им всем так хотелось бы, чтобы одна из них была бы поэтом, но никто не мог поверить, что поэт может вот так запросто сидеть с ними на одной тахте. Ведь поэты живут в Капитолии, душатся ароматными одеколонами и носят отливающие серебром и золотом пиджаки, а не гуляют босиком по задворкам дистрикта в застиранных шортах:
Смертный огонь пожирает
Хрупких колосьев снопы,
Сердце в печали взывает:
«Где же вы, братья мои?»
Но кто бы ни сочинил эту и другие песни, у Корнелии отлично получалось одно — выбрать момент, когда та или иная были не только уместны, но и просто необходимы её подопечным. Вот так и сейчас, подавленные и разбитые увиденным на экране, девушки вжались друг в друга, и глухо, как из закрытого колодца, с дрожью в голосе подпевали, как если бы эта поминальная песнь была их единственным утешением и единственным источником надежды:
Всяк, кто узрит их страданья,
Гибнущих души зовет.
Кто прекратит наказанье?
Кто же невинных спасет?
Комментарий к 3. Чёрное озеро слёз
Песня Корнелии взята отсюда:
https://ficbook.net/readfic/5286389/13635989#part_content
Возможно, вышеприведённая глава об участии юной Твилл в культе Наставника в её бытность на родине поможет прояснить её поведение, которое она продемонстрировала за пределами Панема…
https://ficbook.net/readfic/5303797/13694094#part_content
========== 4. Я хочу быть такой, как она… ==========
— Эйнар (1), мой единственный, ты не забыл о любимой дочери за своими рисунками? Что она делает? Опять у экрана? В её возрасте нельзя смотреть такие ужасы…
— Не беспокойся, жизнь моя Лив (2), всё закончится очень скоро!
— Как ты смеешь! Ну-ка выключи сейчас же эту мерзость.
— Разве штатгальтер Сигурдссон не рекомендовал нам смотреть панемские игрища?
— Сверкир был старый идиот. Ему надо было лечить голову, прежде чем раскрывать рот. Хвала Доннару, что его получилось прогнать.
— Совсем не такой идиот, как ты говоришь. Когда наши бонды видят эти трансляции, они благодарят Водана за то, что у нас не так, как у них, и никакие дурные мысли не приходят в их тупые головы.
— Меня не столько интересуют наши бонды, Эйнар, сколько наши фрельсе. Если дурные мысли поселятся в их головах, хуже будет всему Валльхаллу…
— Ты всё переживаешь о всеобщем благе, общественной пользе и судьбах вселенной? Метишь что-ли в ландраты? Оберландрат Лив Рагнарсдоттер — звучит неплохо, конечно. Пожалуй, если мобилизуешь ревнителей старины на борьбу с чужеродным наполнением ящика, то соберешь нужные голоса. Только давай сейчас. Когда подрастут те, кто видел это развлечение с детства и юности, тебя уже не поддержат. Точнее, тебя и сейчас не поддержат с запретом. Но в Альтинг попадешь… Ты так хочешь ездить каждый месяц на три дня в Хауптштадт?.. Что-то я не слышу ответа, Лив?
— Ты слишком много времени проводишь в оранжереях и вольерах. Общение с бондами плохо на тебя влияет.
— Напротив, так я лучше понимаю жизнь, чем ты, когда проносишься над ней, стоя на оружейной палубе фрегата.
— Мама! Папа! Да посмотрите же! Посмотрите!
На экране было изображение худой и довольно-таки нескладной девушки в оранжевой майке и синих коротких штанах, куда-то бегущей по сверкающей на солнце снежной равнине, в то время как из динамиков раздавались крики и лязг оружия. Картина была настолько фантасмагорической, что, казалось, холодом повеет на зрителя с самого экрана, но босоногой бегунье не было до того никакого дела: шаг ее был скор, а во всех движениях чувствовались уверенность и расчет…
— Я хочу быть такой же, как эта тётя, мамочка…
Лив вновь с укоризной посмотрела на Эйнара:
— Да хранят тебя от этого Фрейя и все боги, Труде…
Комментарий к 4. Я хочу быть такой, как она…
1. Эйнар - “единственный воин”.
2. Лив - “жизнь”, аналогично древнегреческому имени Зоя.
Главка может показаться проходной. Тем не менее, она важна для понимания того, как формировалась личность Труде (Фиделии) Эйнардоттер, для которой детское впечатление от игр Цецелии оказалось очень важным. Как для принесения Обета, так и для выбора Авантюры.