- Садитесь, будьте любезны, - доктор указал ей на стул. - Я хотел бы поговорить с вами строго конфиденциально.
- По поводу Сергея? - тут же спросила она, заметно окая. Доктор улыбнулся про себя.
- Да. И о вас тоже, если позволите.
Девушка тряхнула золотистыми волосами, одним движением поправила желтую с черным воротником и пуговицами жакетку, коротенькую узкую юбочку вороного цвета, бросила быстрый взгляд на точеные ножки, обтянутые темными с искрой колготками и обутые в блестящие лакированные "шпильки". Из-за ворота жакетки выбился ярлык; когда Надежда повернула голову, Зосима Петрович успел разглядеть монограмму фирмы-изготовителя: "СК" - "Кэлвин Клейн". Психоневролог как-то странно улыбнулся про себя, но ничего не добавил.
- Конечно, - поспешно произнесла девушка, - если это только поможет... моему мужу.
Ее муж тем временем стоял на цыпочках у звуконепроницаемой двери и тщетно пытался расслышать хотя бы слово из беседы доктора с его супругой. Поняв бесплодность своих попыток, он сел в кресло и принялся бесцельно листать валявшиеся в беспорядке журналы "Космополитен" и "Эль". Его позвали обратно только через двадцать минут.
Войдя, Сергей услышал заключительную фразу Надежды. Девушка уже стояла возле стола и отрывисто говорила:
- Зосима Петрович, вы простите меня, но я просто хочу, чтобы не было этих намеков, недомолвок, полуправды, словом, всего того, что может отравить нашу предстоящую семейную жизнь...
И увидев входящего Сергея тотчас замолчала. Зосима Петрович подошел к молодому человеку.
- Ну-с, любезнейший, - все так же немного странно улыбаясь, произнес он, - мои исследования подошли к концу, я предлагаю заняться вашим лечением. Сейчас давайте приступим к самому главному... А после, когда мы останемся наедине, я дам вам кое-какие советы для личного пользования, а так же, на всякий случай, по поводу ваших с Надеждой дальнейших взаимоотношений, быть может что-то и понадобится.
- Да? - Сергей заметно побледнел. - А это...
- Я останусь с ним, - безапелляционно заявила супруга.
- Конечно-конечно, - психоневролог не стал спорить, просто указал ей в кресло в противоположном углу кабинета. - Садитесь туда, там вам будет удобнее. - И когда она устроилась на предложенном ей месте, шепотом спросил у Сергея:
- Скажите, а битвы в ваших снах начались не сразу?
- Нет, вовсе нет, - молодой человек также перешел на шепот. - Сперва я просто знакомился с королевством, его жителями, обычаями, традициями, мне, как дорогому гостю, показывали все его достопримечательности, красоты...
- Вы уже начали? - Надежда привстала и внимательно вглядывалась в лица обеих мужчин.
- Да. Ложитесь, молодой человек, на койку, расслабьтесь, не думайте ни о чем, кроме вот этой цепочки с часами и внимательно следите за ней. Влево-вправо, влево-вправо... Сейчас вы заснете, а когда проснетесь, почувствуете себя здоровым, полным сил, совершенно иным человеком... Влево-вправо; думайте только о цепочке, о том, как она блестит, как равномерно покачивается из стороны в сторону, сосредоточьтесь на ней, отбросьте все прочие мысли, расслабьтесь...
Того же лета Господня бысть ведро и жара велицы через все лето, и пригоре всяко жито и всякое обилие, и озера и реки высохше, болота же выгореша, и леса, и земли горела. В месяце серпене числом двунадесяд пришед туча великая и ветр с ней и буря, солнце затмеваша, и огнь снизошел, и земля отверзлась. Дымы великие поднималися к небесам яко столпы. В оный день в хвалитны бысть знамение диаволово и сбудеся ко часу шестому, того же дне. Явилосе лице Блудницы неведомой, само бело, власами яко огневица, телом бесстыдно нагим, в чреслах и грудях препоясанным, и смущаеша добрых Христиан и вводиша их во искушение и отвращаеша их от имени Господнего срамным лицем и телом и словами богохульными. Праведные же Христиане и обращенные внове и из язычников числом многим и духовенство все с преподобным отцом Алексием во главе, епископом стольного града, молилися усердно об искуплении ко Пресвятой Деве и сыне Ея Господу и Спасу нашему Иисусу Христу и плакаши и рыдаеши яко агнцы на заклание шедшие. Государь же туго занемог и осташеся во дворце, но многая челядь его, в чернь сошед, во пресвятых церквах да соборах молилась усердно.
Но богатырь называемый не явишеся на зовы и реки скорбные, и ошеломилось войско славное, что допрежь того дня крепче утеса стояло. Отворилися врата пред нечистыми и вошли поганые во стольный град и похвалялись победою бесовскою. И Блудница неведомая вошла во стольный град и дороги к ней расстелилися и Христиане праведные и неправедные, единым числом тьмою, пали ниц от слова ея. Бысть горе великое и святые лики помрачилися. И пред всей тьмой народа, сошедшего на площади, предстала сама Блудница, лицем белая, власами яко огневица и в руцех и коленах нага лишь чресла препоясаны вороновой тряпицею и груди ея похотливые тряпицей иною цвета луны. Дивились Христиане: ибо до чресел черна телом она, а выше бела. И рече Блудница гласом маревым, искусительным, наречием неведомым:
- Благодарствуйте, горожане и шеломники за встречу мою и предо мной, госпожой вашей отныне, преклонитеся.
И стало так.