Выбрать главу

Стон и хныканье раздались в толпе зверей, а потом на­ступило мертвое молчание, и оно было еще страшнее.

– А теперь еще одно, что вы должны выучить, – сказал Обезьян. – Я слышал, что некоторые из вас говорят, что я обезьяна. Я человек. Если я похож на обезьяну, то только потому, что очень стар. Мне сотни и сотни лет. Поскольку я так стар, я мудр. И поскольку я так мудр, я единствен­ный, с кем Аслан будет говорить. Он не может беспокоить себя, разговаривая с толпой глупых животных. Он скажет мне, что вам надлежит делать, а я скажу вам. Послушайте моего совета, делайте все вдвое быстрее, чем обычно, ибо он не потерпит всякой чепухи.

Стояло мертвое молчание. Был слышен только плач мо­лоденького барсука, которого пыталась успокоить мать.

– И еще одно, – продолжал Обезьян, закинув свежий орех за щеку. – Я слышал, что некоторые лошади говорят: «Да­вайте работать быстрее, чтобы перетащить все бревна и сно­ва стать свободными». Вы можете выбросить эту идею из головы. И не только лошади. Все, кто могут работать, будут работать и дальше. Аслан договорился обо всем с царем Тархистана, Тисроком, как его называют наши темнолицые друзья. Все лошади, буйволы и ослы будут посланы на ра­боту в Тархистан: таскание тяжестей и перевозка грузов – все, чем лошади и им подобные занимаются в других стра­нах. А те, кто умеет рыть – кроты и кролики, а также гно­мы, пойдут работать в шахты Тисрока. И…

– Нет, нет, нет, – завыли звери. – Этого не может быть. Аслан никогда не посылал нас в рабство к царю Тархистана.

– Ничего подобного! Прекратите шум! – прорычал Обезь­ян. – Кто говорит о рабстве? Вы не будете рабами. Вам бу­дут платить – и очень хорошо платить. То, что вы зарабо­таете, пойдет в казну Аслана и будет использовано для все­общего блага. – Затем он подмигнул начальнику тархистанцев. Тот поклонился и отвечал в торжественной тархистанской манере:

– Мудрейший глашатай Аслана, Тисрок, да живет он веч­но, полностью согласен с этим разумнейшим планом, пред­ложенным твоей светлостью.

– Вот! Вы видите! – сказал Обезьян. – Все в порядке. Это для вашего же блага. С деньгами, которые вы заработаете, мы превратим Нарнию в страну, достойную живущих в ней. В ней будет довольно апельсинов и бананов, будут дороги, большие города и школы, конторы и корабли, намордники, седла и клетки, конуры, тюрьмы и все остальное.

– Но нам не нужно все это, – сказал старый медведь. – Мы хотим быть свободными. Мы хотим услышать, что Ас­лан скажет сам.

– Не надо спорить, – ответил Обезьян. – Я еще не кончил. Я человек, а ты только жирный, глупый, старый мишка. Что ты знаешь о свободе? Ты думаешь, свобода – это делать все, что тебе нравится. Нет, ты не прав. Это не настоящая свобода. Настоящая свобода – делать то, что я тебе скажу.

– М-м-м, – проворчал медведь и поскреб голову, думая, что это слишком трудно для понимания.

– Пожалуйста, пожалуйста, – прозвучал тонкий голосок курчавого ягненка, который был так юн, что все удивились, как он вообще осмелился заговорить.

– Это еще что? – сказал Обезьян. – Говори, но побыстрее.

– Скажите, – продолжал ягненок, – я не могу понять, по­чему мы должны работать с тархистанцами. Мы принадле­жим Аслану. Они принадлежат Таш. У них есть богиня, ко­торую они называют Таш. Они говорят, что у нее четыре руки к голова грифа. Они убивают людей на ее алтаре. Я не верю, что она существует, но если даже она есть, как может Аслан дружить с ней?

Все животные вскинули головы, и их горящие глаза уста­вились на Обезьяна. Они поняли, что это именно тот воп­рос, который надо было задать.

Обезьян подскочил и легонько хлопнул ягненка по спине.

– Ребенок! – прошипел он. – Глупый маленький ребенок! Иди домой к маме и пей молочко. Что ты понимаешь в та­ких вещах? А вы, остальные, слушайте. Таш – это только другое имя Аслана. Старая сказка о том, что мы правы, а тархистанцы – нет, глупа. Теперь мы поумнели. Тархистанцы пользуются другими словами, но все мы имеем в виду одно и то же. Таш и Аслан – это только два различных име­ни – вы сами знаете Кого, поэтому между ними никогда не было поводов к раздорам. Вбейте это в свои головы, глупые скоты. Таш – это Аслан, Аслан – это Таш.

Вы знаете, какой грустной может быть иногда морда со­баки. Подумайте об этом, и вы сможете представить, как выглядели говорящие звери: честные, покорные, удивлен­ные птицы, медведи, барсуки, кролики, кроты и мыши. Только они были еще грустнее. Хвосты были опущены вниз, усы обвисли. Ваше сердце разбилось бы от жалости, если бы вы увидели их морды. И только один зверь не выглядел не­счастным.

Это был крупный рыжеватый кот в расцвете сил, сидев­ший очень прямо, с хвостом, обвитым вокруг лап, в первом ряду. Все это время он пристально смотрел на Обезьяна и начальника тархистанцев и часто сверкал глазами.

– Извините меня, – сказал кот очень вежливо, – но вот, что меня интересует. Ваш друг из Тархистана говорит то же самое?

– Несомненно, – сказал тархкстанец, – просвещенный Обезьян – человек, я имел в виду, – прав. Аслан значит не менее и не более, чем Таш.

– А главным образом, Аслан значит не более, чем Таш? – проговорил кот.

– Не более, – ответил тархистанец, глядя прямо в глаза коту.

– Тебе это достаточно, Рыжий? – спросил Обезьян.

– Несомненно, – ответил Рыжий холодно. – Благодарю вас. Я только хотел, чтобы все было совершенно ясно. Я ду­маю, что начинаю понимать.

До этого момента король и единорог молчали, они ждали, пока Обезьян предложит им говорить, потому что понима­ли, что прерывать его бесполезно. Но теперь, когда Тириан увидел вокруг себя несчастные лица нарнийцев, увидел, что они верят тому, что Аслан и Таш – одно и то же, он не мог больше сдерживаться.

– Обезьян, – закричал он страшным голосом, – ты лжешь. Ты лжешь отвратительно. Ты лжешь, как тархистанец. Ты лжешь, как обезьяна.

Он хотел продолжать и спросить, как ужасная богиня Таш, питающаяся кровью своего народа, может быть тем же самым, что и добрый Лев, чья кровь спасла всю Нарнию. Если бы ему дали говорить, правление Обезьяна могло бы кончиться в тот же день: звери увидели бы правду и свергли его. Но до того как Тириан успел сказать еще хоть слово, два тархистанца сильно ударили его по лицу, а третий, сто­явший сзади, ударил его ногой. Когда он упал, Обезьян за­визжал в ужасе:

– Уберите его прочь! Уберите его прочь! Уберите его ту­да, где он не сможет слышать нас, а мы – его! Привяжите его к дереву. Я хочу, я имею в виду, Аслан хочет, судить его позже.

Глава 4.

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ЭТОЙ НОЧЬЮ

У короля после падения кружилась голова, и он с трудом понимал, что происходит, пока тархистанцы, прижав ему руки к бокам, привязывали его спиной к ясеню. Затем они примотали к дереву его лодыжки и колени, талию и грудь, и так оставили. Больше всего Тириана беспокоило (ибо са­мое незначительное может оказаться самым тяжелым), что губа кровоточила от удара, и он не мог стереть тоненькую щекочущую струйку крови.

С этого места ему был виден – маленький хлев на вершине холма и сидящий перед ним Обезьян. До него даже доно­сился голос Обезьяна и иногда ответы из толпы, но слов он разобрать не мог.

«Что они сделают с Алмазом?» – подумал король.

В этот момент толпа животных распалась, и они начали разбегаться в разные стороны. Те, кто оказывались близко от Тириана, смотрели на него со страхом и жалостью, но не решались произнести ни слова. Вскоре все разошлись и мол­чание воцарилось в лесу. Проходили часы за часами, и Тириану сначала захотелось пить, а потом есть. И когда мед­ленно тянувшийся день кончился и наступил вечер, ему стало холодно. Спина у него горела. Солнце село, начались сумерки.

Когда стемнело окончательно, Тириан услышал топанье крошечных ножек и увидел, что к нему приближаются ма­ленькие зверюшки. Слева были три мыши, посредине кро­лик, справа два крота. Все они тащили на спинах сумочки, и это придавало им в темноте такой забавный вид, что в первый момент он не мог понять, какие это звери. Затем они все встали на задние лапки, дотронулись до него холод­ными передними и поцеловали, сопя, колени Тириана (они дотягивались до колен, потому что мелкие говорящие звери в Нарнии крупнее, чем их немые собратья в Англии).