- Чудный запах, Динни... Клер какая-то желтая. Она не беременна?
- Нет, дорогая.
- Жаль! Когда мы были на Цейлоне, там все обзаводились ребятами. А слонята - какая прелесть!.. - В этой комнате мы всегда играли в "кормление католического священника" из корзинки, которую спускали с крыши. Твой отец залезал на крышу, а я была священником, но обычно в корзинке не оказывалось никакой вкусноты. А твоя тетя Уилмет сидела на дереве и, когда появлялись протестанты, кричала: "Куи!" {Этим восклицанием туземцы Австралии предупреждают об опасности.}.
- Она кричала "Куи!" несколько преждевременно, тетя Эм. При Елизавете Первой Австралия еще не была открыта.
- Да. Лоренс говорит, что в те времена протестанты были просто дьяволами. И католики тоже! И магометане!
Динни наморщила лоб, чтобы не рассмеяться, и закрыла лицо корсетом.
- Куда положить белье?
- Пока положи куда-нибудь. Не наклоняйся так низко. Все они были тогда дьяволами. С животными обращались ужасно. Клер понравилось на Цейлоне?
Динни выпрямилась, держа в руках целую охапку белья.
- Не особенно.
- Почему? Печень?
- Тетечка, ты никому не скажешь, кроме дяди Лоренса и Майкла? Они разошлись.
Леди Монт прижала к носу вербеновое саше.
- О, - отозвалась она, - я это сразу поняла, глядя на его мать. Ты веришь в пословицу: "Яблоко от яблони недалеко падает"?
- Не очень.
- Я всегда считала, что семнадцать лет - слишком большая разница. Лоренс говорит, люди всегда сначала говорят: "Ах, Джерри Корвен!" - а потом ничего не говорят. Ну так что же у них произошло?
Динни склонилась над ящиком комода и стала перекладывать в нем белье.
- Я не знаю подробностей, но, видимо, он просто какое-то животное.
Леди Монт сунула саше в ящик и пробормотала:
- Бедняжка Клер...
- Так вот, тетечка, пусть все думают, что она приехала домой, "чтобы поправить здоровье".
Леди Монт уткнулась носом в букет цветов, стоявший в вазе.
- Босуэл и Джонсон называют эти цветы "год - ищи" {Неправильное произношение названия цветка "годиция".}. Они не пахнут. Какая же болезнь может быть у Клер - нервы?
- Влияние климата, тетечка.
- А ведь сколько индо-англичан возвращается, Динни!
- Знаю. Но пока пусть будет хоть эта причина. Долго так продолжаться не может. Итак, пожалуйста, не говори даже Флер.
- Флер все равно узнает, скажу я ей или нет. Уж она такая. У Клер кто-нибудь есть?
- Никого! - Динни вынула коричневый халат и при этом вспомнила лицо молодого человека, когда он прощался.
- А на пароходе?.. - недоверчиво пробормотала тетка.
Динни перевела разговор на другое.
- Дядя Лоренс сейчас много занимается политикой?
- Да, такая тоска! Когда долго говорят о чем-нибудь, это всегда тоска... Что ваш кандидат - надежный, как Майкл?
- Он человек новый, но думаю, что пройдет.
- Женат?
- Нет.
Леди Монт склонила голову набок и внимательно посмотрела на племянницу из-под полуопущенных век.
Динни вынула из чемодана последнюю вещь. Это был пузырек с жаропонижающим.
- Англичане не возят с собой таких лекарств, тетечка.
- Оно для груди. Делия всегда мне его кладет. Я много лет вожу его с собой. Ты уже говорила со своим кандидатом?
- Да.
- Сколько же ему лет?
- Около сорока, мне кажется.
- А чем еще он занимается?
- Он К. А. {Королевский адвокат.}.
- Как его фамилия?
- Дорнфорд.
- Когда я была девушкой, я слышала про каких-то Дорнфордов. Но где? Ах да, в Алхесирасе. Он был полковником в Гибралтаре.
- Вероятно, его отец. - Значит, у него ничего нет.
- Только то, что он зарабатывает в суде.
- Те, кому еще нет сорока, ничего там не зарабатывают.
- Ему, кажется, удается.
- Энергичный?
- Очень.
- Блондин?
- Нет, темный. Он своим трудом пробился в люди. Скажи, тетечка, у тебя затопить сейчас или потом, когда ты будешь одеваться к обеду?
- Потом. Я хочу поглядеть на малыша.
- Отлично. Он, наверно, только что вернулся с прогулки. Твоя ванная внизу около лестницы. Я подожду тебя в детской.
Детская, с окном из мелких стекол и низким потолком, была та самая, в которой и Динни и даже тетя Эм получили свои первые впечатления от головоломной загадки, называемой жизнью; теперь в этой детской малыш учился ходить. На кого он будет похож, когда вырастет, на Черрелов или на Тасборо, пока еще трудно было сказать. Няня, тетка и двоюродная бабушка образовали вокруг него восторженный треугольник и вытянули руки, чтобы он мог падать по очереди в их распростертые объятия.
- Он не гукает, - заметила Динни.
- Он гукает по утрам, мисс.
- Он падает! - сказала леди Монт,
- Не плачь, милый!
- Он никогда не плачет, мисс.
- Он - в Джин. Клер и я до семи лет ужасно много плакали.
- Я ревела до пятнадцати, - сообщила леди Монт, - и начала опять после сорока пяти. А вы плакали, няня?
- У нас слишком большая семья, миледи; негде было.
- У няни чудесная мать и пять сестер. Чистое золото!
Румяные щеки няни стали еще румянее; она потупилась, улыбаясь застенчиво, как девочка.
- Смотрите, чтобы у него ножки не стали кривыми, - заметила леди Монт, - довольно уж ему ковылять.
Няня забрала сопротивлявшегося младенца и посадила его в кроватку; важно нахмурясь, он уставился на Динни.
- Мама его обожает, - сказала Динни. - Она уверяет, что он будет похож на Хьюберта.
Леди Монт пощелкала языком, - по ее мнению, этот звук должен привлекать внимание детей.
- Когда вернется Джин?
- Не раньше, чем Хьюберт снова получит продолжительный отпуск.
Взгляд леди Монт остановился на племяннице.
- Священник говорит, что Алану придется провести в Китае еще год.
Динни помахивала бусами перед лицом ребенка. Она не обратила на слова тетки никакого внимания. С того летнего вечера, когда Динни в прошлом году вернулась домой после бегства Уилфрида, она и сама не говорила о своих чувствах и не допускала никаких напоминаний о них. Никто, может быть, даже она сама не знала, зажили раны ее сердца или нет. Динни его просто не чувствовала. Она так долго, так упорно боролась с болью, что сердце ее как бы ушло в сокровенные глубины ее существа, и она едва ощущала его биение.
- Что ты теперь собираешься делать, тетечка? Ему пора спать.
- Пройдемся по саду.
Они спустились вниз и вышли на террасу.