Солдаты ехали вверх по течению реки не спеша, давая отдых лошадям, и вскоре на вершине холма они увидели силуэты людей верхом на пони.
– Они увидели нас, – сказал Уинт.
Мэррей отдал приказ горнисту. Звуки трубы, чистые, как серебро, точно тонкие стрелы полетели в поздний розовый закатный свет. Лошади приободрились, и колонна перешла на рысь. Мэррей поднял руку и остановил отряд.
Отделившись от группы индейцев, находившейся на вершине холма, какой-то всадник плавно понесся вниз, к тому месту, где отряд перестраивался для атаки. Он сидел выпрямившись, руки были подняты над головой, длинные пряди волос развевались по ветру. Маленький пони бежал под ним легко, с какой-то дикой грацией. Солнце опустилось ниже, и внезапно склон холма погрузился в тень, а на его гребне ещё покоился огненный шар. Индеец вынырнул из тени, и его лошадка остановилась. Всё ещё держа над головой руки, он подъехал к капитану Мэррею и остановился в двадцати шагах.
– Маленький Волк! – воскликнул Уинт.
Старый вождь медленно опустил руки. Улыбка на его лице, тёмном, как земля, была полна не то грусти, не то жалости. Обнажённый по пояс, безоружный, он сидел на лошади, олицетворяя собой спокойную мудрость веков.
Точно два столетия ожесточенной, кровавой борьбы между индейскими племенами и белыми людьми нашли своё воплощение в этих двух стоящих друг против друга людях – капитане Мэррее в пропылённом синем мундире и старом полуобнажённом шайенском вожде.
Но единственным ощущением, которое испытывал Мэррей, был гнев, угрюмый гнев на самого себя, на Маленького Волка, на солдат и на все те действующие силы, которые принудили его к двухдневному жестокому преследованию.
– Спроси, что ему надо, – сказал Мэррей Стиву Джески.
Маленький Волк заговорил медленно, покачивая головой в такт словам. Было трудно поверить, что это дикарь, говорящий на языке нецивилизованного народа. Речь его казалась речью умудрённого жизнью старика, говорящего с пылким юношей. Солдаты напряжённо слушали, что он говорит, хотя не понимали Ни слова.
– Он не хочет войны, – сказал Джески.
– Очень хорошо, – кивнул Мэррей. – Скажи ему, чтобы он привел сюда своих людей, и мы арестуем их. С ними будут хорошо обращаться. А завтра придут фургоны с продовольствием и одеждой.
– Он этого не хочет, – сказал Джески. – Они не вернутся, они поедут на север, и если надо будет, он поведёт их через канадскую границу.
– Это бесполезно, – утомлённо сказал Мэррей. – Скажи ему, что мы собираемся атаковать их и вернуть обратно его племя, хотя бы нам пришлось перебить всех его людей. Скажи, что завтра придут войска из Додж-Сити и ещё солдаты приедут по железной дороге аз Санта-Фе. Ни за что на свете не добраться ему до Канады или даже до Вайоминга.
Маленький Воли опять улыбнулся и протянул руку Мэррею, но тот не взял её. Джескн пробормотал:
– Он говорит, что будет делать то, что он должен, а вы делайте то, что вы должны. Иногда для людей лучше смерть, чем рабство.
Тогда Мэррей крикнул:
– Скажи ему, чтобы он убирался отсюда ко всем чертям, пока я не приказал пристрелить его!
Теперь уже весь склон холма погрузился в глубокую тень, и на гребне не было никого. Половина солнечного диска лежала на нём, как глазированный апельсин на торте.
Маленький Волк повернул свою лошадку и рысью поехал к погруженному в тень склону, но тут же вернулся, точно желал продолжить разговор с Мэрреем.
Мэррей дал волю своему бешенству и досаде. Он выхватил револьвер и выстрелил в вождя Шайенов. Маленький Волк не шевельнулся. Не сводя глаз с дымящегося револьвера, Мэррей бросил Фриленду:
– Трубить атаку!
Маленький Волк повернул пони и ускакал. Звуки трубы резко разорвали тишину, и, гулко вторя им, застучали копыта, словно барабаны неведомого оркестра. Солдаты пустили коней во весь опор.
Уинт поднял руку, указывая на вершину холма, где внезапно, четко вырисовываясь на фоне пылающего неба, появилась длинная цепь всадников. Их было более восьмидесяти, все мужчины племени – глубокие старики, зрелые воины и почти мальчики.
Оба кавалерийских эскадрона рванулись вперёд, и неистовый топот почти тысячи копыт заглушил звуки трубы. Сабли сверкнули и померкли, когда эскадроны поскакали вверх по склону холма, погруженного в тень, но силуэты людей на вершине всё ещё оставались, неподвижными.
Вдруг Шайены перемахнули через гребень холма, и их боевой клич дополнил хаос нестройных звуков. Они мчались навстречу коннице, яростно атакующей их, готовой принять их на вытянутые вперёд остроотточенные сабли. И вот, внезапно разделившись надвое и рассыпавшись, точно стёклышки калейдоскопа, воины Шайенов, как бы танцуя на своих выносливых скакунах, так что тёмные перья их головных уборов развевались, охватили отряд и понеслись мимо него и через него.