Тот факт, что индейцы могли уйти от кавалерии, уже настигшей их, ему и в голову не пришёл. А если бы Мэррей вступил с ними в соприкосновение, то сведения об этом уже были бы получены в Додже. Таким образом, вероятнее -всего, что отряд из Рино окончательно потерял след индейцев. Если отряд продолжит свой марш на север от Сан-Сити, он будет прикрывать восточный фланг, так же как и воинские части, патрулирующие железную дорогу на открытых платформах. Тем не менее инстинкт мог заставить Шайенов уклониться к западу, подсказать им, что в наименее населенной части штата скрыться легче всего. Больше никаких данных у Седберга не было. И он ночью повел наугад в южном направлении свою посаженную на мулов пехоту.
Множество слухов о нападениях индейцев просочилось за этот день в Додж-Сити из всех частей Канзаса, но Седберг не мог опираться на них, так как они были слишком недостоверны и противоречивы. Имело смысл идти только на юг, и он пошёл на юг, намереваясь описать широкую дугу к востоку и на следующий день найти след Мэррея.
В качестве следопыта он захватил с собой старика Пита Джемисона, метиса из племени Воронов, знавшего юго-западный Канзас как свои пять пальцев. Существенную помощь оказывали также яркий свет луны и белое сияние звезд, которое наблюдается только над высокими горными кряжами, пустыней и беспредельными прериями.
Солдаты ехали тесными рядами, почти безмолвно. С непривычки им было не очень удобно верхом на мулах, но всё же они двигались быстро. Они не чувствовали усталости, так как им был дан двухчасовой отдых после ужина; всё же перспектива трястись всю ночь рысью была не из приятных.
Рядовой Вэнест ехал почти в голове колонны, в двух шагах позади капитана Седберга. Он уже чувствовал себя раскисшим и измотанным. Даже теперь ему было трудно примириться с мыслью, что удовольствия, которые он получил в Додж-Сити, были так мгновенны, что они остались позади,а он возвращается или к индейцам, или к ненавистному сушёно-красному однообразию и скуке форта Рино.
Он слышал, как Седберг о чём-то говорит со следопытом, и ему были ненавистны они оба, ненавистно всё, что было связано с этой бесконечной, плоской, унылой равниной. Он мечтал о том, чтобы, если они действительно найдут индейцев, Седберг погиб, умер в таких же страданиях, какие испытывает сейчас он, Вэнест. Его раздражал глухой голос следопыта и певучий индейский акцент, с каким он говорил Седбергу:
– Эти Шайены, клянусь Богом, все до одного скверные люди. Они дерутся, как черти, как дикие кошки. Я думаю, если мы найдем их, надо идти осторожно-осторожно, как мышь в темноте, когда она чует кошку.
– Твоё дело найти их. Только и всего. Найди их и предоставь уж мне самому решать, что делать с ними дальше, – сказал Седберг.
– Верно, верно. Только я думаю, господин капитан, надо очень осторожно…
Они ехали, ехали бесконечно долго. Трава вокруг них была высокая, тёмная, мокрая. Лаяли койоты, заслышав топот мулов. Один раз солдаты наткнулись на стадо перепуганных бизонов. Кавалеристы проезжали мимо проволочных изгородей, уже разделивших прерии на участки, и временами перед ними вставали чёрные пятна амбаров и домов с закрытыми ставнями. Иногда во мраке слышались ржанье лошадей, топот испуганного скота, поднявшись на холм, они видели внизу печальный отблеск потухающего костра и неподвижные фигуры уснувших ковбоев, лежавших вокруг него, точно спицы колеса. Но ни отряд, ни патрули, растянувшиеся на пятьсот ярдов по обеим сторонам отряда, нигде не обнаружили каких бы то ни было следов индейцев; не было ни пылающих ферм, ни зарева в небе от их костров.
Ночь проходила, а полусонные солдаты всё ехали, свесив головы, изредка только открывая рот, чтобы выругаться, и снова погружаясь в мрачное, как ночь, молчание, которое нарушалось только непрерывным топотом копыт. И это продолжалось, пока небо из тёмно-синего не превратилось в чернильно-чёрное, а затем не начался угрюмый и мглистый рассвет.
– Зря маемся, – сказал Пит Джемисон. Спустя минуту он повернул мула и, стоя на стременах, поднеся к ушам ладони, принялся слушать. Седберг подал солдатам знак остановиться, а оба патруля нерешительно подъехали в полумраке.
– Кажется, я слышу очень странный шум, – глупо ухмыляясь, заявил следопыт, вертя головой из стороны в сторону. – Кажется, я что-то слышу.
– Что же?
– Не знаю. Может, ничего, а может быть, много людей верхами скачет.
– Где?
Следопыт указал вперёд, и Седберг напряг слух. Лошади офицеров тревожно заржали, а солдаты, стряхнув с себя сон, судорожно сжимали холодный металл своих ружей и вздрагивали от утреннего сырого холода. Снова в прериях стало тихо. И вдруг через мгновение они услышали звук, похожий на приглушённую, далёкую дробь многих барабанов.