– Так почему же, чёрт вас возьми, не могли вы удержать краснокожих дьяволов на юге, где им и следует быть?
– Мистер, ещё два слова – и я вас арестую! – резко сказал Мэррей.
Большая часть ополченцев окружила Мастерсона и офицеров. Теперь, когда прошла растерянность, вызванная внезапностью поражения, они кипели от ярости и теряли всякое самообладание. Злоба на солдат, ненависть к индейцам переполняли их. Они проклинали Мэррея и изливали на него всю свою злобу. Солдаты, спешившись, отошли в сторону. Бросившись на траву, они старались дать отдых натруженным мускулам и, подложив руки под голову, лежали, не обращая внимания на ссору.
– Подождите минуту, – сказал Мастерсон. – Мы зря болтаем и ведем себя, как дети. В Канзасе нет военного положения, и вы никого не можете арестовать. Горячиться бесполезно. Ваша обязанность – захватить этих Шайенов. Мы поедем вместе с вами.
– А мне вы не нужны, – заявил Мэррей. – Мне штатские не нужны. Я уже заявлял вам.
– Но ведь мы тоже дрались с ними, – настаивал Мастерсон.
– Вижу, с каким успехом.
– И всё-таки мы пойдём с вами.
– Нет, не пойдёте!
Мастерсон холодно оглядел капитана.
Ополчение разделилось на две почти равные части. Одна из них поддерживала Мастерсона. Остальные потихоньку отходили, несколько сконфуженные, притихшие. Они с любопытством разглядывали отдыхавших солдат, маленькими группами собирались вокруг раненых и убитых. Телеграфист сидел на траве, зажав раненую руку. Молодой англичанин бесцельно бродил вокруг. Его брат лежал тут же; на лицо ему кто-то набросил рубашку, сломанная стрела всё ещё торчала в его груди.
– Пусть они едут с нами, – сказал, пожав плечами, Уинт.
Мэррей всё ещё глядел на Мастерсона. Резко кивнув головой, он направился к своей лошади и вскочил в седло.
Кавалеристы поднялись на ноги. Старый следопыт, не давший себе даже труда слезть с лошади, продолжал жевать табак, поплевывая по сторонам.
Мастерсон подошёл к своему коню, и вслед за ним двинулась почти половина его людей. Мэррей, не оборачиваясь, повел свой отряд по следу. Другая часть ополчения, оставшаяся на месте стычки, наблюдала за уходом солдат и ополченцев, а затем уныло стала готовиться к возвращению в Додж-Сити со своими ранеными и убитыми. Телеграфист, постояв ещё с минуту, смотрел вслед солдатам и, морщась от боли, побежал к своей лошади, вскочил на неё и поехал за ними. Услышав оклик, он обернулся и увидел, что англичанин догонял его. Телеграфист подождал, и когда англичанин поравнялся с ним, они молча двинулись дальше.
Мэррею считал, что уже незачем спешить. То, что предстояло, было неизбежно. Шайены выиграли час, самое больше два, пусть даже три часа; это не имело значения. Когда-нибудь им придётся остановиться для сна, для отдыха. На расстоянии мили от поля битвы лежал мёртвый конь, кишевший мухами. Лишних пони у индейцев нет, и, значит, им придётся садится по-двое. Одному Богу известно, где они доставали себе пропитание; вероятно, резали где-нибудь скот. Но чтобы накормить три сотни душ, нужно очень много мяса. И ни одна женщина не сможет оставаться в седле по восемь-десять часов в день; не смогут и дети.
Нет, он, Мэррей, и думать не хотел об их страданиях; это не его дело. Его дело догнать их.
– Сегодня? – спросил Уинт.
– Это не имеет значения… сегодня или завтра, – ответил Мэррей.
Отряд переправился через мелкую, загрязнённую реку Арканзас и устремился на северо-запад, в направлении железной дороги. Старый следопыт, радостно кудахтая, обнаружил след индейцев как в самой реке, так и на другом берегу. Здесь опять лежал труп пони; два койота с остервенением пожирали его. Они упорно не хотели уходить, лаяли и рычали, пока отряд чуть не наехал на них. Тогда они отошли в сторону. Голод сделал их смелыми.
Около двух часов дня отряд увидел четыре крытых брезентом фургона и группу верховых, ехавших с запада. Уинт отправился им навстречу и обнаружил, что в фургонах солдаты. Их командир представился Уинту. Это был капитан Траск из форта Додж.
– Рад познакомиться! Моя фамилия Уинт. Командир нашего отряда – Мэррей. Здесь два эскадрона четвёртого полка из форта Рино.
Траск кивнул головой:
– Я так и думал. Вы, наверно, разминулись с Седбергом.
– Мы с ним не встретились.
В это время подъехал отряд, а затем и Мастерсон со своим ополчением. Мэррей отдал приказ спешиться и сделать привал.
Фургоны тоже остановились, и сидевшие в них пехотинцы вылезли. Ноги у них совсем затекли. Ополченцы держались в стороне. Они видели, с какой медлительностью действуют отряды, и к ним вернулось былое презрение к людям в военной форме; они видели, как кавалеристы перемешались с пехотинцами, как они ссорились из-за папиросной бумаги, табака, конфет.