– Мы ожидаем, мистер Буль.
Рейнольдс не обнаружил и следа нетерпения в нарочитом спокойствии голоса.
– Я могу вам сказать только правду. И я уже сделал это.
– Очень хорошо. Разденьтесь. Полностью.
– Нет! – Рейнольдс быстро обернулся, но Шандор стоял между ним и дверью. Он глянул в другую сторону и увидел, что полковник Жендрё вытащил пистолет. – Черт меня побери, если я это сделаю.
– Не будьте глупцом, – устало произнес Жендрё. – В моей руке пистолет. Если будет необходимо, то Шандор разденет вас насильно. У Шандора есть оригинальный способ раздевать людей. Он снимает пиджаки и рубашки, раздирая их вдоль спины. Вы убедитесь, что гораздо удобнее сделать все самому.
И Рейнольдс сделал. Наручники сняли. Через минуту вся его одежда грудой лежала на полу у ног. Он стоял, поеживаясь. На предплечьях остались красновато-белые синяки от сильных пальцев Шандора.
– Перенеси одежду сюда, Шандор, – приказал человек за столом. Он взглянул на Рейнольдса. – На скамье позади вас одеяло.
Рейнольдс с внезапным удивлением посмотрел на него. Одежда нужна им для того, чтобы попытаться обнаружить ярлыки, которые его могут выдать. Но то, что им понадобилась одежда вместо него самого, было достаточно удивительно уже само по себе. И любезность была поразительной, а в такую холодную ночь это было почти добротой, то, что ему дали одеяло укрыться... У него перехватило дыхание, он обо всем забыл, потому что человек поднялся, обошел стол, прихрамывая на левую ногу, чтобы лично осмотреть одежду.
Рейнольдса учили оценивать людей, очень хорошо учили оценивать лица, выражения лица и характеры. Он, конечно, допускал в этом деле ошибки, и довольно часто, но никогда не делал серьезных промахов, ибо был убежден, что сейчас ему просто невозможно крупно ошибиться. Лицо теперь целиком освещалось светом лампы. Оно, в сравнении с руками, являло собой вопиющее противоречие. Покрытое морщинами, усталое лицо человека среднего возраста, обрамленное густыми снежно-белыми волосами. Лицо глубоко чувствующего человека, отточенное опытом, печалью и страданием, которые Рейнольдс, наверное, никогда не смог бы даже и вообразить себе. В лице было больше доброты, мудрости, терпимости и понимания, чем мог наблюдать Рейнольдс ранее на лицах других людей. Перед ним был человек, повидавший все, испытавший все, знающий все, но сохранивший и по сей час сердце ребенка.
Рейнольдс медленно опустился на скамью, машинально запахиваясь в выцветшее одеяло. Отчаянно, заставляя себя размышлять отстраненно и ясно, он попытался привести в порядок беспорядочное мелькание противоречивых мыслей, проносившихся в голове. Но дальше первой неразрешимой загадки – что делает этот человек в такой дьявольской организации, как АВО, – он не мог пойти, потому что получил четвертый, и последний шок и – немедленно после этого – ответ на все свои вопросы.
Рядом с Рейнольдсом распахнулась дверь, и в комнату вошла девушка. В АВО, знал Рейнольдс, служили женщины, среди них были и наиболее выдающиеся образцы мастеров самых ужасных и зверских пыток. Однако даже самый фантастический всплеск воображения не мог бы заставить Рейнольдса включить эту девушку в подобную категорию: чуть ниже среднего роста, плотно закутавшаяся в шаль, которая прикрывала изящную талию, с молодым, свежим и невинным лицом, не тронутым никакими пороками. Светлые волосы цвета спелой пшеницы рассыпались по плечам. Костяшками пальцев правой руки она протирала все еще заспанные глаза синего – нет, василькового цвета. Она заговорила чуть хриплым спросонья голосом, но таким мягким, музыкальным, хоть и немного резковатым.
– Почему вы еще не легли и разговариваете? Уже больше часа ночи, и мне бы тоже хотелось немного поспать. – Внезапно взгляд ее упал на груду одежды, она обернулась, увидела сидящего на скамейке и укутанного в старое одеяло Рейнольдса, глаза ее расширились от удивления, она невольно сделала шаг назад, сильнее укутавшись в шаль. – Что? Ради Бога, что это такое, Янчи?
Глава 3
Янчи!.. Майкл Рейнольдс, еще не осознавая, что делает, уже оказался на ногах. Впервые с тех пор, как он попал в руки венгров, его покинуло холодное спокойствие и маска равнодушия. Его глаза зажглись от возбуждения и надежды, которая, как он думал, потеряна для него навсегда. Он сделал два быстрых шага к девушке, ухватившись за соскальзывающее одеяло, почти упавшее на пол.
– Вы сказали Янчи? – спросил он.
– А что? Что вы хотите? – Девушка отступала от двигавшегося к ней Рейнольдса, пока не наткнулась на спокойную фигуру Шандора и не схватилась за его руку.
Чувство тревоги исчезло с ее лица, она внимательно посмотрела на Рейнольдса и задумчиво кивнула. – Да, я сказала Янчи.
– Янчи... – медленно повторил это имя Рейнольдс, повторил недоверчиво, как человек, желающий вслушаться в каждый звук и отчаянно жаждущий поверить тому, чему не может заставить себя верить.
Он пересек комнату. В его глазах отразились надежда и сомнения, когда он остановился перед человеком с изуродованными руками.
– Вас зовут Янчи? – медленно переспросил он, все еще чувствуя невозможность поверить в подобное, и это снова отразилось в его глазах.
– Меня зовут Янчи, – кивнул пожилой человек. Глаза его оставались спокойными и немного загадочными.
– Один – четыре – один – четыре – один – восемь – два. – Рейнольдс не мигая глядел на него, отыскивая на лице малейший ответный отзвук – признание. – Это?..
– Что «это», мистер Буль?
– Если вы Янчи, то номер один – четыре – один – четыре – один – восемь – два, – повторил Рейнольдс. Медленно, не встречая сопротивления, он протянул руку и дотронулся до левой руки Янчи, поднял манжет вверх от кисти и уставился на фиолетовую татуировку: 1414182. Номер был таким же четким и нерасплывшимся, словно его нанесли на руку только вчера.
Рейнольдс уселся на край стола, увидел пачку сигарет и вытащил одну. Жендрё зажег и поднес к сигарете спичку, и Рейнольдс с благодарностью кивнул. Он сомневался, что смог бы прикурить сам. Его руки дрожали. Треск горящей спички казался странно громким во внезапно наступившей тишине. Янчи наконец прервал молчание.
– Кажется, вы что-то знаете обо мне? – мягко спросил он.
– Я знаю очень многое, – руки Рейнольдса перестали дрожать, и он вновь обрел душевное равновесие, по крайней мере внешне. Он окинул взглядом комнату, поглядел на Жендрё, Шандора, девушку и молодого человека с быстрыми беспокойными глазами. На всех лицах лежала печать озадаченности и настороженности. – Это ваши друзья? Вы можете им абсолютно доверять? Они все знают, кто вы? Кто вы на самом деле, я имею в виду.
– Да, вы можете говорить свободно.
– Янчи – это псевдоним человека по фамилии Иллюрин. – Рейнольдс произнес это имя словно машинально, так, как повторяют хорошо запомнившееся, что и было на самом деле. – Генерал-майор Алексис Иллюрин, родился в Калиновке, на Украине, 18 октября 1904 года. Женился 18 июня 1931 года. Жену зовут Катерина. Дочь зовут Юлия. – Рейнольдс взглянул на девушку. – Это, наверное, она и есть. Она кажется подходящей по возрасту. Полковник Макинтош передает вам, что ему хотелось бы вернуть свои ботинки... Не знаю, что это означает.
– Просто старая шутка. – Янчи обошел вокруг стола, сел и откинулся с улыбкой в кресле. – Ну, ну, мой старый друг Питер Макинтош все еще жив. Неистребимый! Он всегда был неистребимым. Вы, должно быть, работаете на него. Конечно... Мистер... э...
– Рейнольдс. Майкл Рейнольдс. Я работаю на него.
– Опишите его, – трудноуловимое в голосе вряд ли можно было назвать ужесточением, но оно безошибочно ощущалось. – Лицо. Телосложение. Одежда. Биография. Семья. Все...
Рейнольдс сделал это. Он без остановки говорил целых пять минут, пока Янчи не поднял руку.
– Достаточно. Вы знаете его. Работаете на него. И должны быть тем человеком, за которого себя выдаете. Но он сильно рисковал. Это не похоже на моего старого друга.