Двое конвоиров и Армен спустились с машины на землю, разрабатывая затекшие ноги от долгого и неподвижного сидения. Старший конвоир открыв дверцу кабинки, закурил и громко спросил Армена откуда он родом. Когда он услышал, что Армен родился и жил в Баку, он многозначительно переглянулся с другим конвоиром, мол, что этот парень здесь делает. Ведь было известно, что почти все бакинские беженцы-армяне были сейчас либо в России, либо в других странах. Армен объяснил, что он не беженец и уехал из Баку до всех этих событий.
— Честно скажи, почему ты оказался совершенно в другой стороне от своего воинского подразделения? — спросил старший конвоир.
— После боя был контужен, придя в себя потерял временно ориентир и забрел не туда куда следует, — ответил Армен.
Конвоир с сомнительным выражением лица уставился на Армена.
— Никуда не денешься, все равно из тебя выжмут правду.
Армен равнодушно дернул плечами и отвернулся.
А в это время, разведовательная группа азербайджанцев обнаружила человека, идущего с ведром воды. Они выследили его. Водитель неторопясь подошел к машине, открыл капот и начал заливать радиатор водой. Раздалась автоматная очередь. Стоящий неподалеку от Армена конвоир рухнул на землю, сраженный пулями. Второй конвоир, с обезумевшими глазами, открыл беспорядочную пальбу в сторону откуда продолжались выстрелы. Автоматная очередь из чащи леса опрокинула его и он упал навзничь лицом вниз. Дверь грузовика захлопнулась. Это водитель попытался завести машину.
Армен автоматически повернулся к машине и протянул руку, стараясь дотянуться до машины и тут почувствовал сильную обжигающую боль в спине на уровне сердца. Он пошатнулся, потом сделал пару шагов вперед, непроизвольно вскинув руки назад, и ловя ими воздух, рухнул на спину.
Грузовик расстреляли и он, загоревшись, взорвался вместе с водителем…
Тело Армена так и не нашли. Он считался пропавшим без вести. Его родители никогда не теряли надежды. Они верили, что Армен в один прекрасный день вернется. Они надеялись, что однажды он тихо откроет дверь и войдет в дом, подойдет к седой маме, обнимет ее и поцелует в ее морщинистый лоб. А мама обнимет его крепко-крепко, прижмет к себе и глаза ее наполняться слезами счастья, которые непроизвольно станут стекать по ее впалым щекам. И так они будут сидеть долго долго. А потом раздастся голос отца:
— Мать, разреши и мне обнять нашего сына.
И они крепко по мужски обнимутся.
… Война — это время, когда родители переживают своих детей. Да проклята будет такое время.
ГЛАВА 8
… Оставив мать Рафика в одиночестве, потрясенный всем услышанным, Иосиф целый час брел по улицам города. Затем, опомнившись, остановил машину и поехал к себе в гостиницу.
Он не мог поверить, что Рафика и Армена нет в живых.
— Ну как это может быть? Зачем это случилось? — все спрашивал он самого себя.
После шума, духоты и пыли от большого количества народа и машин на бакинских улицах, в гостинице было прохладно и тихо. Где-то играла приятная легкая музыка. Иосиф принял душ. Есть ему не хотелось. Он налил себе виски, тяжело свалился в мягкое кресло и уставился в какую-то точку. В таком неподвижном состоянии он просидел довольно долго, пока телефонный звонок не вернул его в реальность. Его приглашали на бизнес— ужин, от которого он отказался. Уже было девять часов вечера и Иосиф не мог более оставаться в номере. Наконец, он решил пройтись по ночному бульвару. Иосиф вышел на улицу и медленно побрел вдоль набережной.
Через некоторое время он увидел ярко освещенный неоновыми рекламами ночной бар и решил войти. Он попал в едва освещенный большой зал. Тихо откуда-то с потолка звучала джазовая музыка. За баром сидело несколько человек, а по периметру зала были расположены отдельные кабины с мягкой мебелью. Присутствующая публика выглядела весьма респектабельно. Отовсюду доносился английский язык.
Иосиф подошел к стойке и заказал себе виски с содовой. Он был не ахти какой выпивоха и уже после третьей рюмки ему стало не по себе. Он даже собрался выйти на воздух, как к бару подошли двое мужчин и заказали себе коньяк и водку. Иосиф обратил внимание на того, кто сидел ближе к нему.
— Такое знакомое лицо, — подумал Иосиф. Но прошло столько лет, что он был в сомнении, — неужели это Азад? — неожиданно осенило Иосифа.
Парень, который жил в соседнем доме и иногда приходил к ним во двор поиграть. Задержав взгляд на нем больше, чем позволяет приличие, Иосиф смутился, ибо сидящий рядом человек, почувствовав на себе его взгляд, повернул голову и их взгляды встретились.