Я отошёл в сторонку, нашёл в памяти телефона номер Звонарёва:
– Серёга! Здорово! Это Сергеев. Ты мне вот что скажи, почту Траубе вы проверяли?
– На предмет?
– Ну, на предмет угроз, например.
– Слушай, если честно, то мы пока вообще ничего не делали. И почту пока тоже не смотрели. У нас и дело-то заведено по сто двадцать два – два… Какой смысл почту смотреть? Что от этого изменится? Статья? Мера пресечения? СПИД у парня излечится?.. На чёрта нам почта?!
– Проверь его почту. Я тебе сейчас эсэмэской адрес скину, поищи его. И вообще, посмотри в его почте любые странные письма…
– Это ты, Сергеев странный… Что значит – «странные»? На арабском? На китайском? Там иероглифы должны быть?
– Любые письма, которые не спам, не обычные дружеские… Короче, проверь всю его почту. Наш «мститель» пишет заглавными буквами и очень короткими предложениями. Ну, в общем, если найдёшь, сам поймёшь. Не промахнёшься.
– Ладно, – неохотно пообещал Звонарёв. – Поищу.
Практически не надеясь на положительный результат, я отправил Серёге адрес, с которого киллер отправлял письма. Коллеги из Курортного смотрели на меня с неподдельным интересом. Отправив сообщение, я рассказал им о последнем письме. Они, разумеется, сразу поинтересовались, как я оказался на месте аварии. Они-то, как здесь нарисовались, понятно. Как только гаишники сообразили, что дело нечисто, вызвали группу. Так мои старые знакомые и оказались на Приморском шоссе. А вот мне своё появление пришлось долго объяснять. Страшная история про оперного папу, его немую супругу, квартиру на Крестовском и мои звонки по трём определённым районам ввели коллег в ступор. Отчётливо пахло серией, и никого из нас это не могло обнадёживать.
Я позвонил Сашке, отправил его на Крестовский с просьбой проверить стоянку Бершадской:
– Саня! Проверь всё, как следует, – этого можно было и не напоминать, – выясни у охранников, где вчера стояла чёрная «мазда», номер сейчас скину, и кто около неё вертелся. Пошукай там камеру, которая на энту самую «мазду» смотрела, и забери у них всю сохранённую запись с этой камеры. Посмотрим, кто там мог тормоза подрезать…
– Не подрезать, а подпилить, – вмешался в разговор эксперт. – Там металл в этом месте. Поэтому и стало очевидно. Надпил почти незаметный, но всё же виден. Тормозная жидкость утекала очень и очень медленно. Откуда, ты говоришь, она ехала? С Крестовского? Ну, да… Могла и вытечь постепенно…
– То есть, убийца, если это, конечно, была не случайная авария, – оговорился я, – рисковал, что тормозная жидкость вытечет раньше, чем водитель тронется с места?
– Э, нет! – обнадёживающим голосом сообщил мне криминалист, – Тут хитро всё рассчитано. Пока машина стоит, и никто не нажал на тормоз, жидкость остаётся на месте. Стоит один раз нажать на тормоза, она начинает убывать. Я сам в этом не большой спец, пришлось консультироваться со знатоками… Это, как тормоза прокачивать. Когда жмёшь на педаль, давление в тормозной системе меняется… Тебе наш специалист по авто расскажет, он у нас этим занимается. Просто он сейчас в больнице, завтра мы его дёрнем на осмотр, он всё и проверит, как следует.
– А не могли тормоза пострадать в момент аварии? Ну, просто механическое повреждение от удара о дерево, о землю, обо что-нибудь ещё? – я зря себя утешал. Письмо не было случайным. А не доверять словам эксперта, у меня не было ни малейшего основания. Аркадий, видимо, осознал мою попытку зацепиться за последнюю надежду списать всё на случайность и неодобрительно покачал головой:
– Нет, мой дорогой друг! Всё днище машины уцелело. Там нет никаких повреждений. Собственно говоря, это единственное, что осталось целым у этого бывшего средства передвижения. Всё остальное разнесено практически в клочья. А днище – ты посмотри сам – целёхонько. А вот здесь и здесь, – эксперт ткнул пальцем куда-то в дебри непонятного мне агрегата, – явные признаки механического вмешательства. Так как вокруг никаких других повреждений нет и в помине, то можно с уверенностью предположить, что это – результат не аварии, а другого вмешательства. Смотри, здесь четыре пропила, практически одинаковые по своим особенностям. Два здесь, – криминалист снова ткнул пальцем в какие-то трубки, – и два тут. Если бы только с одной стороны было, я бы мог предположить, что какая-то деталь отлетев от удара, прошила эти места острыми обломками – тут их до чёрта. Но эти повреждения практически симметричны и расположены довольно далеко друг от друга…
Аркадий заметил мой отсутствующий вид и прекратил объяснения. Его слова эхом отдавались у меня в ушах, пока я набирал номер всё того же Звонарёва.
– Серёга! Это я опять, Сергеев. Ты мне скажи, будь бобр – а Траубе твой где учится, что у него такая запара с лекциями? Ну, догонять там ему надо было, вроде…
– Молоток, Сергеев! Водку пей, да дело разумей! – захихикал мерзкий Звонарёв. – Мелкие детальки уловил. Ценю профессионалов!
Мне до фонаря было сейчас, кто, кого и за что ценит. Мне нужно было убедиться в том, что парень хоть каким-то боком имеет отношение к театральному институту.
– В Политехе он учится, – тем временем остудил мой пыл Серёга. – На инженерно-строительном факультете. Потому и нагонял, что там блатной на блатном сидит, платниками погоняет. Там на папу и не посмотрят – выпрут за хвосты, и шуруй, пацан, отдавать Родине священный долг.
Я приуныл. Не сходилось. А должно было сойтись. А не сходилось. Я попробовал ещё один подход:
– А его близкие родственники? Чем они занимаются?
– Ну ты, Серёга, даёшь! Спросил! Мы ещё дело только возбудили. А ты про родственников… Мы и о нём-то пока ничего не знаем, а про семью и подавно. А тебе много надо-то? – Звонарёв заговорил излишне озабоченным голосом. – До прадедушек-пробабушек? Или, всё-таки, достаточно будет ноне бодрствующих? Так, про папу я тебе, вроде, говорил уже…
Я почувствовал в голосе коллеги издёвку и ужасно разозлился:
– Звонарёв! Какого хрена ты вытаскивал меня на разговор, если ты сам всё знаешь и умеешь? Если такой умный – так что ж ты не разобрался со своим делом сам? Что ж ты меня дёргал?!
– Ладно тебе, Сергеев! – Серёга поостыл со своими издевательствами, взял другой тон. – Ты же сам понял, что это дело из твоей серии. И я это сразу понял. Как только папа Артёма ко мне припёрся со своими измышлениями по поводу мести, я так сразу и вспомнил разговор мужиков… Ну тот, в бане… А про родственников я так спросил… просто, до какого колена копать-то? Ты прямо скажи! Чего беситься-то?
– Не до колена… – устало вздохнул я. – Только ныне здравствующих глянь. Если честно, меня очень интересует связь кого-либо из них с театром, театральным ВУЗом, ну, или что-то около того…
– Ха! А чего выяснять-то тогда? – Серёга искренне обрадовался, как будто эти познания могли быстро решить сразу все вопросы. – Родной брат Артёма, старший сын в семье – достаточно известный актёр. Ты телевизор-то не смотришь, что ли? Он в ментовских сериалах через день мелькает. Или подобное зрелище работникам прокуратуры смотреть не по понятиям?
– Не, Серёга. Не по понятиям. Когда-то «ментов» поначалу смотрел… Потом все их косяки утомили. Очень уж у них всё невзаправду. Лажа на лаже. Так бы всё было – половины сотрудников бы хватило, чтобы все дела в мире расхлебать, не то, что в одном городе. А уж на то, что сейчас показывают, ни сил, ни желания смотреть не осталось. Да и времени как-то лишнего не наблюдается… А, говоришь, часто он снимается? Как его фамилия-то?