– Так с подругой её, Ксенией, – Сашка удивлённо поднял бровь.
– Где ты её нашёл?
– Удивляешь ты меня, Сергеев. На месте аварии нашли телефон Бершадской. Видимо, он был не в сумке, а то ли на сидении машины, то ли в держателе. Разобрали всё там после аварии, нашли и сумочку, и телефон. Последние звонки были как раз этой самой Ксении. Я с ней пообщался. Она не знает никого из перечисленных. Ну, ни Кировского, ни остальных. Хотя с Кировским она, между прочим, в одном институте училась. Не была знакома. Ксения утверждает, что она бы обязательно была в курсе, так как ей самой очень Кировский нравится. Нравился, – поправился Сашка. – Ладно. Тут, короче, не в жилу… Что там у тебя с народным гневом? – коллега, ухмыльнувшись, кивнул на компьютер.
– Судя по моим подсчётам, – важно заявил я напарнику, – следующими вероятными жертвами могут быть два кандидата. Первый, так сказать, намбер ван – убийца педофила Кузьмин, отсидевший после суда всего полгода, и намбер ту – телефонный мошенник с фармакологическим уклоном, Берсеньев. В обоих случаях отделались нереально малыми сроками, нижними пределами, можно сказать. Берсеньев, так тот вообще получил два года условно. Кузьмин – полтора, из которых год промариновался под следствием…
– За убийство? – уточнил Сашка.
– Ну да, за убийство.
– Полтора года?
– Ну да, полтора года, – я начал закипать. – Что тебя в этом смущает?
– Да то, Серый, смущает, что убийство там было ещё более мутное, чем все предыдущие дела. Ты что, не в курсах?
– Да помню я это дело, – неохотно признался я. – Там преступник парня какого-то завалил, узбека, вроде. Обвинил того в педофилии, якобы, парень пытался изнасиловать его сына. Это дело «на земле» оставили, а дальше в районную передали. Мы не влезали, от него за версту плохо пахло.
– Во-во! А я там поучаствовал. С сожительницей того самого убитого педофила довелось пообщаться.
– С сожительницей? – с недоверием протянул я. – А он что, всеядным был?
– Да нет, не всеядным, очень даже правильной, банальной, я бы даже сказал, ориентации. Я и с сожительницей общался, и с подружкой его бывшей… Вот второго, ну, который, намбер ту, не помню. Какой район-то?
– Приморский, вроде. Где-то, на Новикова жертва жила.
– Жила. И что? – любопытствовал Саня.
– Жила и умерла. От разрыва сердца. Сердце у неё больное было. Ты погоди, Саня, голову мне не морочь. Есть у меня большое желание пообщаться с этими двумя лихоимцами.
– А! Ну да, конечно! – Сашка театрально замахал руками. – Дорогие бывшие братья уголовники! За вами, други мои, охотится киллер. Не желаете нанять нас в личную охрану? Хотя, милые недозаключённые, это вам всё равно ни хрена не поможет. Потому как вы – фраера жалкие, а наш киллер дело своё на пять баллов знает. Так что, хана вам, родимые! Есть чего завещать потомству, поспешайте к нотариусу, завещание составлять! Так ты это себе представляешь? Или, может, думаешь, что они очканут и тебе, как на исповеди, свои грехи, следствием неучтённые, как на духу выложат? Дурак ты, чессн слово!.. И потом, а если это не Кузьмин и не… как его? Берсеньев?
– Да нет, Александров! – от дверей раздался голос полковника Снегирёва. – Тут Сергеев, как никогда прав. Не зря он, как червь в сеть засел. Вычислил всё верно. Жаль, поздно…
Глава 32
– Что?! – в один голос воскликнули мы.
– А то, что слышали. Вычислять будущих жертв, вы, положим, научились. А вот предотвращать преступления пока нет. Но, я смотрю, вы уже на правильном пути. Раз обоих просчитали, значит, действуете в верном направлении, – сарказм в голосе Снегирёва иссяк, и он присел на стул перед моим столом с видом очень уставшего и очень пожилого человека. – Что-то ребята, я подустал. Может, на пенсию пора? – полковник снял очки, тщательно протёр их и водрузил на место. – Берсеньев мёртв.
– Как?! – опять в один голос воскликнули мы.
– Ну, вы сами лучше разузнайте. Этим делом занимается Невское РУВД. Он в Невском районе проживал. Пока это дело к нашей серии не привязали, постарайтесь поузнавать аккуратненько, без нажима. Ну, чтоб они там не расчухали, что да как. Но сдаётся мне, что не без вашего киллера там всё устроено было.
– Не наш это киллер, – буркнул я.
– Ваш, ваш, – слово в слово повторил Снегирёв слова Михаила Прокопьича. – Пока убийца не найден, он ваш, хучь убей, – полковник снова снял очки, достал из кармана бархатную тряпочку, аккуратно протёр стёкла, водрузил очки обратно на лоб, встал и пошёл к выходу.
– А с Кузьминым-то всё в порядке? – крикнул я ему вслед.
– А… – на полпути обернулся к нам Снегирёв. – Забыл совсем. Ну, не то чтобы в порядке… То есть, он жив, конечно… Пока…
– Что значит, пока?! – мы говорили с Сашкой почти хором.
– А пока, потому что он арестован полицией Таиланда с двухсотграммовым пакетом кокаина на кармане. Ну, не совсем на кармане, – в гостиничном номере. Взяли его пьяным, спящим. В номере нашли пакет порошка.
– А какого чёрта за ним пришли? – сказать то, что я был растерян – ничего не сказать.
– Пришли за ним, Сергеев, по доносу. Донос у меня. Запись телефонного разговора, звонка в Тайскую полицию. Голос изменён на компьютере, так что, даже невозможно понять, мужской или женский. Над этим сейчас эксперты колдуют. Если разберут, хорошо. Но, говорят, возможно, что и не понять будет. Техника сейчас идёт вперёд семимильными шагами, чёрт бы её побрал. Захотите послушать – милости прошу ко мне в кабинет. Аудио-эффектов не обещаю, но запись вполне разборчива.
Снегирёв вышел из кабинета, а я подумал, что никогда не видел его таким усталым и опустошённым. Да, дела… Ну, по крайней мере, я не ошибся в своих расчётах. Вычислил я намётки киллера верно. Только, что это дало? И что это даст в будущем?..
– Смотри-ка, – словно читая мои мысли, заулыбался Сашка. – Да тебе, Сергеев, в бюро прогнозов идти работать надо. С руками-ногами оторвут.
– Не вижу ни малейшего повода для зубоскальства, – с упрёком посмотрел я на напарника. – Ну да. Вычислить-то я их вычислил… Толку-то?
– А я тебе о чём говорил? Какой толк с этого? Ну, смотри, ты – начальник, тебе видней, – заметно было, что Сашка еле сдерживается от смеха. Я его радости никак не разделял. – Можешь дальше сидеть тут, штаны перед компом просиживать. Искать будущих жертв. Этих только не забудь в бывшие записать. А хочешь, я тебя зарегистрирую в этой шарманке, – Сашка кивнул на компьютер, – выйдешь на связь, отчитаешься, что дело сделано, по просьбе, так сказать, трудящихся вынесен справедливый приговор, и в соответствии с пожеланиями общественности, возмущённой судебным произволом, он, то есть, приговор, приведён в исполнение.
Я поборол в себе очередной прилив желания свернуть товарищу шею и задумался. Он опять опережает нас. Он идёт по тому же пути, но на несколько шагов впереди. По крайней мере, я нащупал нить его размышлений. Это элементарная народная молва, травля в Интернете. Электронное сообщество находит тему, обмусоливает её в сети, выносит приговор, а он просто приводит этот приговор в исполнение. Дикость какая-то. И до чего так можно дойти?! Неугодных много, среди них есть и вполне себе респектабельные люди… Да чего уж там, в сети всерьёз обсуждается, как бы добраться до того или иного чиновника. Куда мы так придём?! Вот бред!
– Эй, Сергеев! Ку-ку! Давай-ка за дело! У меня есть кое-какие связи в Невском районе. Я сейчас повишу на телефоне, поспрашаю народ. А ты дуй к Снегиреву, послушай там этот самый донос тайский. Может, что умное в голову придёт…
Я безропотно подчинился и побрёл к начальству в кабинет. Снегирёв встретил меня в ещё более подавленном настроении. Мне даже не по себе стало. А ну как сломается сейчас полковник! Ходят же слухи, что давнее ранение в сердце до сих пор даёт о себе знать. А тут нервотрёпка за нервотрёпкой. У меня своё начальство, а у него-то своё. И по головке его, так же, как и меня, за нераскрытую серию убийств не гладят.
Снегирёв включил мне запись телефонного разговора, присланного тайской полицией. Как эта запись попала именно к Снегирёву, я не вникал. Попала, значит, так надо. Голос был очень странный, тягучий и какой-то синтетический. То, что он был обработан на компьютере, это к бабке не ходи. Ни одна театральная примочка не даст такого эффекта. Хотя, насчёт театрального инвентаря стоит подумать впоследствии. Разочаровало меня то, что речь была английской. Насколько я разбираюсь в иностранных языках, человек был не англоязычным и говорил на английском хоть и чисто, но как-то слишком заученно. Не исключено, что такой эффект давала обработка голоса, но вероятней всего, человек не был ни англичанином, ни американцем. Ни те, ни другие не строят предложения подобным образом. Так мог говорить кто угодно, чей родной язык – не английский. Поляк, белорус, финн, немец, русский, в конце концов. Перевести я всё не смог, знаний не хватило. Человек говорил довольно быстро, хоть и совершенно спокойно. Что нужно, чтобы понять психологию звонящего? Нужно поставить себя на его место. Пробуем. Что бы сделал я? Я бы сел за комп в спокойной обстановке, написал речь, тщательно проверил расстановку фраз. Убрал бы лишнее, добавил нужное. Записал бы текст на компьютер в речевом виде. Далее, пропустил бы эту запись через любую редакторскую программу – это даже я понимаю, хотя осуществить бы вряд ли смог – изменил бы ненамного скорость и намного тембр, Перекинул бы аудио-файл на цифровой диктофон. Потом пошёл бы к любому таксофону, позвонил в полицию, дождался ответа, приложил к микрофону динамик диктофона и спокойно бы дал прослушать запись. Потом спокойно отправился бы пить кофе, или что там они, в Таиланде пьют… Вот где-то так. Я поспешил поделиться своими мыслями с полковником. Он посмотрел на меня огорчённо.