Кларк спросил:
— Могу ли я чем-то вам помочь?
Биксби остановился и посмотрел на него.
— Вы же здесь не один, не так ли?
Кларк не ответил.
— Послушайте. У меня нет ни сил, ни времени на то, чтобы проверить вас. Единственное, что я могу, это позвонить в украинский пограничный контроль и добиться отмены виз для вас.
— Я бы предпочел, чтобы вы этого не делали, — сказал Кларк. — Я здесь не один. Со мной Доминго Чавес.
Брови Биксби взлетели вверх. Чавеса в Конторе знали замечательно.
— Вы здесь что, как сотрудники частного охранного агентства? Работаете на какую-нибудь нефтяную компанию?
— Ничего подобного. Поверьте, мне не платят за то, чтобы я здесь находился. Но я хочу вам помочь. У меня есть пара друзей и местный парень, который когда-то служил у меня в «Радуге». Мы настроены найти Глеба Резаного и понять, что он здесь делает, но я не хочу, чтобы мы делали одну и ту же работу. Мы можем вам немного и квалифицированно помочь. И все.
Они пошли дальше. Биксби пожал плечами:
— Итак. Я ценю то, что вы собрали свою команду и пролетели полмира, но я не такой доверчивый парень. Это моя земля, и, хотя у меня не хватает людей, я не готов направлять вас на свои операции.
— Тогда вы делаете ошибку, — сказал Кларк. Он вытащил из кармана карточку с номером спутникового телефона. — Если передумаете, я буду рядом.
Биксби на ходу взял карту и сунул в карман пальто.
Когда они подошли к станции метро, Биксби двинулся в сторону от Кларка. Он отошел почти на три метра, но затем кивком указал на деревья за Кларком.
— У нас появилась компания. Там расположился хмырь из ФСБ.
Кларк ответил:
— И еще один, позади меня. Но у того хотя бы нет наушников.
Биксби не оглянулся. Не поворачивая головы, он сказал:
— Мы еще увидимся, Кларк. Но постарайтесь держаться подальше от проблем. Их у меня и так достаточно.
Сам Кларк смотрел вниз. Если бы кто-то увидел их с расстояния, никто бы не подумал, что они как-то общались. Кларк ушел налево, направляясь к станции метро, спустился в подземку и сел на поезд.
Биксби подошел к обочине и взял такси, направившись к посольству. Ему нужно было направиться на встречу с итальянским бизнесменом прежним маршрутом.
Глава 25
Президент Джек Райан лежал на кровати в «Блэр Хаус». Была полночь — он знал это, потому что напольные часы в зале только что пробили час. Его должны были разбудить в 6 утра, если только среди ночи не случится ничего, что потребует его внимания, так что он надеялся уснуть в ближайшее время.
Но он понимал, что это будет маловероятно. Его удерживали новые сообщения. Джей Кэнфилд сообщил, что Россия ввела мотострелковый батальон в Белоруссию. Это не было вторжением, напротив, все проходило при полной поддержке Минска. Райан знал, что в Минске, черт его побери, сделают все, что захочет Москва. Авторитарный лидер Белоруссии был полностью под колпаком у Володина.
Нет, сама по себе переброска войск в Белоруссию его не беспокоила. Беспокоило его то, что Белоруссия граничила с Украиной с юга.
Джек спросил у Джея, может ли мотострелковый батальон в Белоруссии представлять для Киева опасность. Ответ по-прежнему вертелся у него в голове:
— Да, но, честно говоря, опасность для Киева могут представлять и российские войска на восточной границе Украины. Оборонные расходы Киева недостаточны даже для поддержания исправности имеющейся техники. Русские могут взять украинскую столицу с любого направления.
Джеку казалось, что каждый день делал потенциальное вторжение все ближе. Он отправил госсекретаря Скотта Адлера в Европу, чтобы заручиться дипломатической поддержкой, чтобы попытаться остановить российское вторжение еще до его начала. Но пока что Адлер услышал много дежурных банальностей, но мало что реального.
Этим утром Райан провел запланированную встречу с министром обороны Бобом Бёрджессом, чтобы обсудить военные последствия российского вторжения на Украину. Он знал, что необходимо начать готовиться к тому, что начинало становиться все более и более неизбежным.
В свете этого он осознавал, что все его внимание должно быть сосредоточено на настоящем. Но, как он ни старался, случайное заявление Мэри Пэт Фоули о киллере по кличке «Зенит» и волне убийств тридцать лет назад снова и снова заставляли его возвращаться в прошлое.
Он не думал о «Зените» уже давно. За те четыре года между сроками он работал над мемуарами. Это был неспешный процесс, еще более замедлявшийся оттого, что многое в его жизни было засекречено и было не очень хорошей идеей писать об этом в книге.