— И у Ариса наверняка есть такое дозволение, — помрачнела я.
Эдмонд медленно кивнул.
— У всех членов семьи Лайн-Этор особые привилегии в стране.
— Были, — каркнул позади Велор, и я вновь невольно вздрогнула и глянула на него через плечо сердито.
Умеет он, паразит, слово ввернуть в перерывах биения сердца! Того и гляди, встанет несчастное и не заведется больше.
На долю секунды почудилось, будто я посреди леса, в палатке. Эдмонд, рассказывая страшилку, держит фонарь у самого лица, а кругом ни зги не видно. Непроглядная тьма, что свивается в клубки и вяжется узлами, образуя мрачную фигуру… огромного зверя за спиной.
Прикусив губу до боли, я глубоко вдохнула, успокаиваясь. Достаточно с меня страхов! Не хватало ещё волю фантазии дать и окончательно с катушек слететь.
— Дар у Леонарда проснулся едва ли не с первых дней жизни, и отец испугался, — продолжал Эдмонд, игнорируя вновь что-то в полголоса пробубнившего брата. — Он знал, чем это грозит. Может грозить. Не только Лео, но и всему Иппору. И Валери действительно умоляла его убедить короля помиловать сына. Поэтому и пришлось запереть Лео, тогда ещё Бернара, в доме. Для его же блага.
— На сто лет, — ввернул Велор, и я в очередной раз крутанулась на месте.
Дракула сидел, забросив ногу на ногу и подперев пальцем висок. Вид у него по мрачности мог сравниться разве что с грозовой тучей, в которой короткие залпы молний — все равно что острые, бросаемые исподлобья взгляды. И моя макушка, переняв полномочия громоотвода, притягивала их, как магнитом, стоило лишь вновь к Эдмонду лицом развернуться.
— Да, — без особой радости, но все же подтвердил Эдмонд. — Леонард не выходил за пределы поместья до совершеннолетия. Но так уж повелось. В сотые именины жрецы, а через них, согласно вере, и сам Сорес, благословляют каждого Сына Ночи. Ну, или Дочь, если уж говорить по справедливости. Лео повзрослел, и так как темное начало не проявило себя в его даре…
— Лео попал под амнистию.
Тёмный кивнул.
— А если бы он… — замялась я. — Если бы что-то пошло не так?
— Если бы вместо целительных способностей Леонард принялся бы отбирать жизни и поднимать мертвых из могил одним лишь усилием воли? — Эд потер гладко выбритый подбородок. — Его бы уничтожили. Попытались бы, по крайней мере. Но не исключено, что было бы слишком поздно.
Я так и охнула, прижав ладонь ко рту. Представить, что добряк Лео взмахом руки мог бы сеять смерть и разруху…
— Но неужели нельзя было вынуть из него эту магию?
Эд смотрел на меня с жалостью. Наверняка видел, как неконтролируемо у меня взмок лоб, и затряслись губы. Потому как я хотела знать… нет, должна была знать, что все даже в самом критическом случае можно исправить!
— А нейтрализовать? — предприняла я еще одну попытку обрести почву под ногами. — Заглушить? Запереть?
— Запереть? — прошелестел позади Велор до того безжизненно, что на сей раз я и обернуться не посмела. Только зажмурилась, втянув и облизав пересохшие губы. — Ты хоть представляешь, что значит для мага запереть свою суть? Представляешь, какая это мука и боль?
— Не представляю, — поборов ком в горле ответила я, развернув голову, но Велор в радиус обзора не попал. — Но не думаю, что лишиться магии страшнее, чем умереть.
— Страшнее. Умереть в разы приятнее, — отрезал Велор, и я рывком отвернулась, вытянувшись в струнку.
— Велор в чем-то прав. Магия, если пробудилась, будет искать выход. В противном случае, станет грызть нутро, сжирая тебя заживо. Но и оживлять мертвых плохо, Лиззи, — глядя на меня не моргая и будто наставление читая, совсем тихо произнес Эдмонд. — Душу им, даже самому умелому магу вернуть не под силу. А без души это просто машина, лишенная воспоминаний. Пустая. Без желаний, страха и чувств. Да и черт знает, что может влезть в тело в отсутствии хозяина!
Эдмонд нервно откинулся, а я, слушая как заворожённая и вытягиваясь вперёд все сильнее, едва на столик не завалилась. Хорошо руки выставить перед собой успела.
Ладони звонко шлёпнули, а я заговорила слишком громко, слишком рьяно:
— Поэтому Арис так мечтает меня придушить? Ратует за безопасность Иппора?
«Супергерой, чертов!» — едва не сорвалось с языка.
— Отчасти, — подтвердил Эд. — Но куда больше его беспокоит твоя принадлежность к человеческому роду.
— Нашла коса на камень… — всплеснула я руками. — Эдмонд, ты же знаешь, я не стану помогать людям! Не стану использовать свои силы во зло! Да и если меня вдруг понесет… Богиня тогда сметёт меня, как и первого! Прекрасная мотивация, чтобы не экспериментировать с некромантией, не так ли?