– Вы так говорите, – смутилась я, – словно пустыни Ворта нечто живое.
Страж глянул искоса.
– Прошу простить, но вы довольно молоды, сиура. Стало быть, вы впервые выбрались за пределы Объединённых земель. Думаю, не ошибусь, предположив, что в пустыне вы ни разу не бывали.
– Не была, – солгала, припомнив о путешествии в Египет с семьёй пару лет назад.
– В таком случае не сумею объяснить, что особенного в пустынях за стенами столицы. Пусть вам покажется смешным, но Пустыня... дышит, – рогатый уставился вдаль туда, где золотом плавился горизонт. – Каждый, кто хоть раз побывал в сердце наших земель, знает об этом и относится к Пустыне с тем же почтением, что и к королю. Иначе, если проявить неуважение, она не отпустит. Те, кто уходил в Пустыню, не принеся жертву в дар, находили с нутром, полным песка. Многие, обманутые видениями, погибали, сбившись с пути.
Я замерла, щурясь от солнца и вглядываясь вдаль. Огорчать стража и рассказывать о «кочующих» песках, миражах и прочих особенностях пустынь не стала. Он, как прочие иппорианцы, верил в божественность всего созданного, а чужую веру стоит уважать.
– Сиур Акитар, но почему у домов в городе стеклянные крыши? Разве не правильнее прятаться от солнца хотя бы в жилище?
Рогатый отвлёкся от созерцания горизонта и огляделся, в Эр-Аворт многие крыши невысоких домов, собранных из песчаных блоков, напоминали стеклянные пирамиды. Загнутые, как у пагод, края кровель, сияли прозрачной чистотой, словно хрусталь. Спорить готова − не блажь это.
– Дожди в наших землях явление редкое, − подтвердил догадки Акитар. − Маги добывают воду из недр каждую ночь, но не использовать то, что даётся милостью небес, глупо.
– Так и думала. Вы так воду дождевую собираете.
– Верно, – качнул головой страж. – Песок закалён, вода собирается в стеклянных желобах, а после, – когтистый палец указал на колонну-дождеотвод, уходящую в песок, – по трубе "дары Ворта" попадают в зарытые бочки.
– Здорово придумано!
Рогач дёрнул бровями и промолчал. Для него всё вокруг – дело привычное.
Петляя по улочкам, мы вскоре оказались в средоточии ароматов и масляных паров. По обе стороны от дороги теснились таверны с вывесками и крытые черепицей торговые лотки. Террасы, спрятанные средь зелёных лиан, были заставленны столами, лавками, и обещали всевозможные угощения – орехи, сухие фрукты и пузатые семечки до тошноты напоминающие жуков-скарабеев без лапок.
– Постоялый двор, – остановился Акитар у резной двери, больше напоминающей калитку. – Ваше желание не изменилось, сиура? Можем прогуляться по королевскому пляжу. Ездовые ящеры...
– Нет, – услышав о чешуйчатых зверюгах, я приподняла подол и устремилась ко входу. – Идёмте, сиур.
Позволив стражу пойти вперед, я задержалась у порога. Рогатый нетрезвый постоялец вывалился из дверей и уткнулся в меня мутным взглядом. Солнечные зайчики, отражённые нагрудными пластинами лат Акитара, ударили ему в лицо, и пьянчуга отшатнулся.
– Вашсветлсть... Чудесатые нонче дела творятся! Людей на наши налоги провожают гвардейцы? Да хранит Ворт династию Вер Истер! Да правит она долго!
Издёвка. В пьяных глазах постояльца плескалась желчь. Ох, говорила же я Ассаро, что без охраны могу обойтись. Невелика птица.
– Пшёл, – рыкнул Акитар, а его когтистые пальцы стиснули рукоять палаша. – Скажи спасибо, что я добр сегодня, а сиура наверняка не переносит вида крови.
Страж сделал шаг, оружие угрожающе звякнуло в ножнах, и пьянчуга враз растерял смелость. Пригнулся и засеменил прочь. Правда, глаза у него оставались прозрачно-ясные, злые. Ну и ну… Похоже, люди и впрямь умудрились насолить всем на пяти континентах.
– Прошу, сиура, – отворил страж передо мной дверцу-калитку.
Неужели и рогач относится ко мне с неприязнью? Если так, то умение пустынника скрывать истинные чувства шло на пользу. День напролёт быть рядом с тем, кто презирает тебя, было бы поистине невыносимо.
Сдержанным кивком поблагодарив стража, я ступила в прохладную полутьму гостевого зала. Здесь оказалось опрятно и просторно. Много резных статуэток и мебели. Плотная ткань на узких оконцах сдерживала натиск солнца, так что, раздавив кружку-другую, невозможно понять, когда ночь сменяет день.Время здесь будто остановилось, усмирённое мелодичным бренчанием струн барда в углу.