Немыслимо... Невозможно!
Юджину на своём веку не доводилось видеть магию. Разве только исцеление. Завораживающе зелёные искры представали перед глазами, стоило вспомнить о девчонке из другого мира. А вспоминал он о Лизе часто и с неизменной яростью ненавидел себя за это. Однажды даже клял богиню Атайю за то, что позволила своему творению с головой пропасть в постыдном желании раствориться в изумрудных искрах. Раствориться в той, что творила их, лишь рукой взмахнув.
Но даже сейчас, отупев от страха, Юджин понимал, – в кувшине, в толще воды, в каждом её пузырьке таилась магия. Настоящая. Опасная.
Заорав от ужаса, парень швырнул кувшин прямиком в камин. Узорчатое стекло ударилось о кирпичную закопчёную стенку и разлетелось тучей тяжёлых брызг. Огонь заворчал, заплевался паром и дымом, а Юджин задышал ровнее.
– Вот тебе и магия! – засмеялся он и в бессилии осел на пол. – Бестолковая придумка. Сияй, не сияй, а пламя своё дело... – и осёкся.
Огонь ворчал. Давился смолистыми клубами, но не столько в кувшине воды было, чтобы до сих пор её в пар не обратить!
Что происходит?
Юджин затаил дыхание, пригляделся и тихо застонал. Средь едва подпаленных поленьев и угольев сновали серебристые водяные нити. Они кружились и дразнили оранжевые языки. Звали... Юджина сыграть с ними в игру. И в ответ внутри у Юджина что-то разрасталось с неумолимой скоростью. Как волна. Он частенько видел такие в Порту, когда море Атайи штормило и швыряло камни и лодки на берег. Только теперь волна атаковала изнутри. Стремилась выйти наружу.
– Прекрати, – упёрся Юджин ладонью в грудь. – Хватит! Стой!
Волна в груди остановилась. Мир замер. Замер и Юджин, стоя на карачках и тяжело дыша. Только струйки воды, вопреки здравому смыслу, выбрались из камина и заскользили по ковру прямиком к Юджину. Закружились в безумном хороводе, будто доверяли великую тайну. Обволакивали пальцы и кисти. Забирались под кожу и пробуждали будто бы целое море внутри.
И когда последняя струйка иглой врезалась в вену, тело не выдержало. Словно старая дамба, рухнули подпорки-догмы, и Юджин раскинул руки. Распахнул до боли глаза и заорал так громко, как никогда прежде. А изнутри ключом била энергия. Обжигала и согревала, уничтожала и возрождала вновь. Сметала всё на своём пути.
Последний залп магической вспышки... и Юджин в бессилье повалился набок. Сколько пролежал так, глотая пыль и обливаясь потом, не знал. Но стоило шевельнуться и открыть глаза, как вновь захотелось в беспамятство ухнуть. Винные бутыли в резном шкафу ощетинились рядами ледяных шипов. Пики сосулек свисали с потолка, торчали из стен, а растерзанные тонкими иголочками цветочные горшки с омертвевшей землёй покрылись изморозью.
– Мать моя Атайя... – прошептал Юджин и сел.
Огонь в камине потух под напором незримой силы. Лишь пара головешек дымила, словно обозначая позицию пламени, мол, огонь, огнём, конечно, а супротив магии воды нашему брату выставить нечего. Извини.
Юджин покрутил головой, но увы, это была явь. Гостиная разгромлена в хлам, мебель перевёрнута. И только кофейный столик с места не стронулся. Письмо, адресованное таинственной эльфе, как пригвождённое лежало там, где его оставили, а прямо на нём поблёскивало колечко.
Словно заново учась ходить − где ползком, где шагом − Юджин добрался до стола. Несмело ткнул пальцем в украшение, и оно призывно сверкнуло.
– Так и знал, что зачарованное...
В стенах загудело. Судя грохоту посуды, ледяной массив обрушился на кухне, и Юджин с перепугу упал на пол. Закрыл голову руками, а когда всё стихло, прыжком поднялся.
Колечко блестело, словно насмехалось.
– И что мне с тобой делать? – осторожно взял его Юджин и поднёс к глазам.
Подобный вопрос – что делать? − адресованный себе, он старательно гнал прочь. Потому как верный ответ был один – сдаться. Пойти в Управление и признаться, что в нём проснулась Искра.
Так велели закон и долг.
Но хватит ли сил?
В ту же секунду кованый дверной молоточек звякнул. Затем раз и ещё несколько.
– Есть кто дома? – и снова нетерпеливый звяк.
Юджин сглотнул. Выпустил из рук кольцо, и то, обиженно звякнув, покатилось по столу, но не упало на пол. Упрямо замерло у края.