-Ага. Жена верно говорит. Вызывали они еще на последние гроши священника из столицы, из Табадона, значит. Его преподобие честно отработал! Три дня и три ночи молитвы, да святая вода по всей деревне. Не скажу уж от чего! От молитвы ли, воды ли или просто собаки закончились, но ушел оборотень из Горянки. Однако, все это пустое, по сравнению с тем, что прошлой осенью было. Началось с того, что у Трактирного из Заречья пропала как-то кошка. Ну, пропала и пропала, чай не корова же. В общем, никто етого особо и не заметил, кроме его хозяйки. Но через две недели всеж-таки кошка объявилась у них утром в трактире. Вышел Трактирный в зал-то, а она лежит себе такая на любимом месте…
-И разодета, как гном в Праздник Духов!
-Прости, хозяйка? – удивился монах, - Как это разодета?
-Да так! Платьишко махонькое на ней золотом расшитое, да камешки драгоценные на тонкой цепочке вокруг шейки! У Трактирного с женой радости-то было, Вашество! В кои-то веки им богатство в руки само упало!
-Да, женушка моя права! Радости у него было много поначалу. Только думаю, отче, что вещи на кошке совсем не кошкины же были. Чужие это вещи! А чужое добро, я и детей своих так учу, счастья никому не приносит…
-Безусловно, Ван. Тут ты прав!
-Так вот опосля… уж хозяева-то сами и заявились к ним и за кошкой, и за своими вещичками. Точнее если сказать, сначала дня через два зашла в трактир днем белым девочка – ребенок малый лет пяти, дескать, кошку свою ищу. А кошка-то как на грех лежит себе, как ни в чем не бывало на подоконнике, и щурится. Дитё-то, когда ее увидало, так прям к ней и кинулось, но Трактирный хвать ее за волосенки рыжие! Мол, куда лезешь, сопля! В общем, выставили они беднягу, да еще и веником ей приложили.
-Негоже им так-то было, Вашество, с ребенком!... Ой, простите, оставлю вас с мужем моим. Девочки наши с огорода вернулись – пойду уж в кухню кормить.
Ван кивнул ей, мол, делай жена как нужно, а сам наполнил стаканчики.
-Дай Бог нам всем и близким нашим!
-Аминь.
-Огурчик-то, огурчик, Ваше преподобие! Похрустите.
-Спасибо, Ван. Так что дальше там?
-А дальше!… На следующее утро кошка опять там пропала! Да не только кошка, а и ее одежки драгоценные тоже, хотя их Трактирный сам в свой тайный ящик запрятал на замки да на засовы от дурных людей. Как? Дык, Вашество, гномы! Больше и не кому. В дне ящика они дыру проделали, в полу через доски дубовые тоже, а дальше уж ход в стене погреба за ящиками….
-Да, это гномы… Но ведь они сами туда не полезли бы никогда! Не интересны им ни кошки, ни цацки всякие. У них своих каменьев самоцветных полно! И лишний раз с людьми связываться…
-Точно, Вашество! Значит… - Ван оглянулся по сторонам и даже заглянул под стол, - им кто-то приказал.
-Так кто? У тебя есть догадки?
-Она, - одними губами шепнул мельник, - Катрина - Красный дракон.
-Ты знаешь ее имя? – удивился монах.
-Так ее мы тут промеж себя называем для удобства, Вашество. Некоторые и детей своих этим именем пугать стали – не будешь слушать отца или мать, так Катрина тебя заберет к себе под гору Огненную. И это ещё не всё…
-Да уж! Ну и рассказом ты меня попотчевал! Угостил, так угостил. Но не сказки ли это….
-Ага, - Ван немного обиделся, - может и сказки для кого. Только я ее сам однажды видел над лесом, да охота теперь на неё идет по всему Южному хребту! Сказки…
-Как же это так? - Недоуменно спросил, было, гость, но тут в комнату вбежали дочери мельника.
-Вашество! Вашество! Позвольте конягу вашего погладить да напоить!
-Простите, Ваше преподобие! – жена Вана поклонилась, - не удержишь их. Чудо-конь, говорят во дворе на привязи, а не дотянешься. Вашество уедет, а нам и вспоминать нечего будет.
Ван виновато посмотрел на монаха, но тот махнул рукой и рассмеялся:
-Потом договорим, друг. Пошли на улицу народ потешим!
Все гурьбой вышли на широкий двор, где спокойно стоял огромный серый конь с Севера. Ярика и Марся, одна с ведром воды, другая с большой краюхой хлеба сразу пошли к нему.
-Не бойся, сестрица, - подбадривала Ярика, - он хороший… не укусит.
Ван, его жена и монах смотрели с крыльца на ласкающих животное девочек.
-А ты что же, Неся? – спросила мать свою старшую, стоящую поодаль.
-Боязно мне, матушка, так сразу-то…
-С парнями не боязно, а тут боязно, - шепнул Ван монаху, - я – то не против ухажеров ее. Давно бы девке замуж пора…
-Как кому на роду написано, - с печалью в голосе отозвалась его жена.
-Это-то да… А конь-то смирный, Вашество? Все ж громада такая! Стопчет и не почувствует.
-Ученый под седло и в строю плотном ходить. Не бойтесь его, – ответил гость, но тут конь всхрапнул и стукнул копытом о землю. Мельниковы дочурки с визгом бросились к дому под защиту родителей.
-Чего это он, Вашество? Аль они его оцарапали? Или может слепень его хапанул?
-Ума не приложу, хозяин!
Конь уже не просто волновался, он бешено плясал на месте, храпел и стал взбрыкивать, стараясь сорваться с узды, при этом кося налитым кровью глазом на дорогу.
-Ярика!!! – раздался детский крик из-за пригорка.
-Аннетка!!! – младшая дочь Вана крикнула в ответ, - иди к нам!!!
-Кто это там? – спросил мельник у девочки.
-Подружка моя новая.
На пригорке у дороги, как раз меж двух старых дубов появилась худенькая девчушка в одежде причудливого кроя. Она чуть задержалась, оглядевшись по сторонам, но потом улыбнулась и смело зашагала к усадьбе. Летний ветерок путал полы ее платья и играл копною темно-рыжих кудряшек. На руках девочка бережно несла рыжую кошку…