Она планировала воспользоваться ими как оружием.
Никто не заметил, что она взяла их. Никто не проверил подносы с осколками посуды и остатками трапезы.
Талила старательно подавляла ухмылку, чувствуя на себе чужие взгляды. О, она давно привыкла к неодобрению и недовольству. Глупые молоденькие служанки и самураи понятия не имели, что ей приходилось терпеть дома.
Ночью она устроилась на футоне почти счастливая, кожей чувствуя приятное прикосновение гладкой поверхности палочек. В умелых руках они могли стать превосходным оружием, а Талила была очень хорошей ученицей. И умела сражаться не только на мечах.
Ей оставалось дождаться, когда Юми, уже привычно и обыденно, ближе к утру тайком проскользнет в спальню, чтобы достать новую стопку одежды из встроенного шкафа. Было сложно бороться со сном, но Талила справилась. Едва за служанкой закрылись двери, она бесшумно поднялась и на цыпочках, бесшумно ступая, подошла к стене. Она знала, что один из стражников пойдет вслед за Юми: именно так он поступал в предыдущие разы.
Когда из-за стены раздались негромкие, удаляющиеся шаги, Талила резко распахнула двери. Оставшийся в одиночестве стражник повернулся к ней, еще ничего не подозревая, и она молниеносно налетела на него, воспользовавшись своим преимуществом. Самурай не ожидал ее атаки. Он не ожидал, что Талила набросится на него и двумя прицельными ударами по болевым точкам на шее лишит его сознания.
Ей даже не пришлось воспользоваться украденными палочками. Талила с трудом успела подхватить его тело, когда самурай завалился навзничь. Она едва не рухнула на пол вместе с ним, но в последний момент удержалась на ногах. Все же она невероятно ослабела за время своего заключения.
Смахнув с лица прядь волос, выбившуюся из пучка, Талила огляделась, припоминая, в какую сторону удалялись шаги Юми и второго самурая. Ей повезло, что Клятвопреступник вел удивительно затворнический образ жизни. Он почти не держал в своей части дворца слуг, в его личной охране было мало самураев. Даже наложниц его Талила еще не встречала.
Может, застанет его нынче ночью с одной из них?..
Она думала об этом, когда оценивала собственные риски, но все же решила, что Клятвопреступник проводил эти таинственные ночи не с наложницами. Она не знала, как объяснить свое чутье. Но знала, что не ошибается.
Поэтому она и решилась на то, что сейчас сотворила. Чем бы ни занимался Клятвопреступник ночами, что бы он от нее ни скрывал — это было очень и очень важно для него. И Талила намеревалась это выяснить.
Прижавшись к стене, она повернулась направо и поспешно зашагала, почти побежала вперед. Она кралась по длинным, темным коридорам императорского дворца, прислушиваясь к каждому звуку. Тишину нарушал только ее дыхание и редкий шепот ночного ветра, просачивающегося через решетчатые окна. Полы ее длинного кимоно шуршали о татами пол, но она старалась двигаться тихо, словно тень, чтобы не выдать себя.
Впереди, в слабом свете масляных фонарей, мелькнули две фигуры — Юми и самурай. Когда они свернули в боковой проход, Талила ускорила шаг. Она выглянула из-за угла и успела увидеть, как дерзкий стражник Такахиро, поджидавший тех двоих возле дверей, раздвинул их, и все втроем они вошли в комнату.
Сердце Талилы колотилось все сильнее и сильнее. Решив не медлить, она подбежала к дверям и замерла, когда услышала грудной, полный боли стон. Затем до нее донесся негромкий шепот, в котором она не могла ничего разобрать.
Талила сделала глубокий вдох, пытаясь унять громкий стук сердца, и распахнула двери.
И сразу же почувствовала на себе три враждебных взгляда: от служанки, Такахиро и юноши, которого она уже встречала в личной охране своего мужа.
Клятвопреступник лежал на футоне, который был сдвинут в самый центр комнаты. Непривычно и странно. Она почти ничего не смогла разглядеть, потому что собой его закрыли оба самурая, одновременно шагнувшие вперед, и Юми, сидевшая на коленях на татами рядом с ним.
Она ничего не видела, но вновь услышала его стон. И тихий шепот служанки.
— Господин...
Талила бегло осмотрелась, пытаясь разглядеть хоть что-то. Ее внимание привлек дальний угол: там, на специальной подставке, покоились доспехи и оружие — тщательно отполированные кусаригама и меч, которые блестели даже в лунном свете. Над ними на стене висел скромный свиток, изображавший пару устремлённых в небо журавлей. Рядом же, на небольшом настенном выступе, стояла керамическая ваза с единственным свежим цветком.