За последнее время мы не встретили ни одной живой души, даже животных и птиц не попадалось, что настораживало, так как мы уже вплотную приблизились к окраине города и здесь уже должны были быть хоть какие-то люди, тем более что до эпицентра взрыва было достаточно далеко.
— Мы уже близко, — после минутного размышления произнёс полковник. — За мной! — и бегом устремился вправо от нашего предыдущего направления.
Вскоре почувствовался до этого еле «слышный» дымок, как будто неподалёку что-то горело. Мы ускорили темп, пробираясь сквозь густой подлесок голых деревьев и кустов.
— Где-то здесь должна быть деревушка, — сообщил нам Сбруев, сбавляя темп. — Будьте осторожны. Неизвест-но что нас может ожидать там.
А дымка, покрывшая серой пеленой подлесок, всё усиливалась, но мы продолжали движение, уже догадыва-ясь, какая картина ожидает нас впереди.
Сквозь дым и поредевшие кусты вначале показались тёмные силуэты одноэтажных строений, послышался треск огня и вскоре, выйдя на безлесную полосу, ограничивающую деревню, мы увидели объятые языками пламени деревянные дома. С небольшой возвышенности, где мы остановились, слева отчётливо были видны густые облака дыма над полыхающим городом, уже совсем близким, а внизу, прямо под нами просматривалась небольшая деревушка из нескольких десятков однотипных изб. В центре поселения была видна небольшая воронка, словно туда сбросили что-то тяжёлое, то, что и погубило его жителей.
— Туда попала зажигательная бомба, — указал рукой полковник, — оттуда огонь распространился на всю деревню.
Некоторые дома уже догорали, оставляя обгоревшие, разваливающиеся под собственным весом остовы строений и одинокие, торчащие из земли каменные печи. И опять же ни единой души. Только редкие обгоревшие останки людей, кое-где виднеющиеся возле домов.
— Куда же все подевались? — недоумевал Валера. — Неужели все там так и полегли?
— Некоторые точно полегли, — кивнул полковник. — Остальные, надеюсь, спрятались в лесу. Похоже, тут побывали те же истребители, что обстреляли нас и поезд. Думаю, люди бежали без оглядки.
— Смотрите, а там-то что горит? — указал рукой на ещё один источник дыма Евгений, исходивший откуда-то из-за полосы деревьев, недалеко от деревушки.
Полковник вздохнул и произнёс:
— Это военная часть, куда мы направлялись… — его лицо вмиг налилось злобой. — Чтоб вас черти взяли, трусы паршивые! — громко произнёс он, сплюнув в сторону, и добавив ещё ряд крепких словец касательно истребителей.
Мы переглянулись. Военная часть была нашей главной надеждой. И если она разрушена или взорвана, тогда нам уже не откуда было ждать помощи и поддержки. Возможно, мы даже остались без оружия, которым могли бы там обзавестись.
— Они разрушили военную часть здесь и, скорее всего уже атаковали другие базы и аэродромы, — чуть остыв, обернулся к нам Сбруев. — Они уничтожили города, затем военные части и всех, кто попался под руку, как эта деревня и наш поезд. Не знаю, уцелел ли вообще кто-нибудь. Но как, как же они могли всё это делать, не встретив ни малейшего сопротивления наших войск? — задался вопросом он. — Каким образом у них это получилось? Куда смотрели ПВО? У нас ведь огромная армия, где же наши самолёты? Как мы можем до сих пор не проявлять никаких мер против агрессора? Я решительно ничего не понимаю!
— У нас слишком мало информации, чтобы судить обо всём этом, — обратился я к нему. — Может, бои уже идут, только мы не знаем где?
— Что ж, возможно, — ответил полковник. — Мы далеко от основных сил армии, это факт. И мы совершенно не знаем, что происходит в других регионах страны, отчего и принять какое-либо решение не в состоянии.
— Может быть, в части сохранился какой-нибудь передатчик, по которому мы сможем связаться с армией?
— Да, в части был армейский передатчик. Но он, скорее всего, сломан. Пожалуй, это единственный способ связаться с силами сопротивления, если они вообще есть.
— Полагаю, нам следует пройти в часть. Думаю там, осмотрев обстановку, мы сможем понять, что мы в силах сделать, а что нет, — вставил старик.
— Да, — поддержал его машинист, — мы должны осмотреться в части. Может не всё так плохо, как кажется. В любом случае, нам нужно посмотреть, что там осталось из техники и людей. Может быть, они знают что-то.
— Тогда поспешим, возможно, наша помощь им не помешает, — заключил полковник. — Обойдём деревню стороной — на случай, если там осталась какая-нибудь неразорвавшаяся бомба.
Мы спустились с холма и, двигаясь вдоль периметра посёлка, обошли его стороной. Некоторые дома ещё были целы, но заходить не стали — мы торопились в часть, которая была для нас теперь важнее всего на свете, поскольку там можно было найти ответы на волновавшие нас вопросы или же хотя бы определиться, что мы реально в силах предпринять, так как без оружия мы были абсолютно бессильны.
Пройдя через подлесок, мы вышли на асфальтированную дорогу, ведущую к центральному входу в часть. Но картина представилась не радостная.
На дороге, метрах в двадцати от главных ворот, стоял раскуроченный выгоревший, казалось, до основания, танк. Похоже, в него попала ракета, так как башня его отлетела на десяток метров в сторону.
— Ничего себе, — присвистнул Валера. — Это ж чем это такую-то махину-то завалили?
— Да уж, это же Т-80! Такой просто так не подобьешь, — знающе сказал старик.
За танком возвышался высокий четырёх — пяти метровый железобетонный забор, который пострадал не меньше. В некоторых местах из раскуроченного взрывами бетона торчала голая арматура. А за ним поднимался чёрный дым горящих зданий. Ворота же были распахнуты настежь.
— Обстреляли из всех орудий, — оценил разрушения полковник. — Ладно, посмотрим, что внутри.
Мы прошли через ворота, обсыпанные обломками бетона и кирпича от разрушенной КПП и ужаснулись тому, что увидели за ними.
Разбомбленные, разрушенные до основания казармы, штаб, склады, другие сооружения и техника, вывезенная из гаражей, предстали перед нами руинами, каких мы и не ожидали увидеть. Можно было только поражаться, насколько разрушительный шквал огня обрушился на людей, которые находились здесь в тот момент, когда всё произошло. По всей видимости, они как раз готовили технику, чтобы выдвинуться из военной части.
— Видал я разрушения, но такого… — ужаснулся полковник. — Надеюсь, хоть кто-нибудь выжил.
Ужасно вонял всё ещё объятый пламенем склад ГСМ, от которого столбом поднимался едкий чёрный дым, резко выделявшийся на фоне общей дымки. Обломки зданий валялись повсюду: кирпичи, бетон, расколотый на мелкие кусочки, куски металлических частей кроватей, мебели, обрывки проводов у завалившихся столбов ЛЭП и ужасные воронки на плацу. Кое-где у подбитых взрывами и обстрелянных из пулемётов БМП, танков и тентованых КрАЗов были видны обгоревшие трупы людей, некоторые были настолько обуглены, что только по косвенным признакам можно было определить, что это были люди, которые всего несколько часов назад ещё были живы. Мы обходили их стороной, пытаясь не зацикливать на них внимания, но глаза, то и дело наталкивались на них, а разум вмиг начинал обрисовывать в воображении ужасные муки, которые те пережили.
— Похоже, их «накрыли» когда они только собирались к передислокации. Внезапно и мощно. Даже отпор дать не успели, — понял полковник. — Возможно, им был дан приказ объединиться с другими соединениями. Или же они действовали на свой страх и риск. Теперь уж нам, к сожалению, этого не узнать. Посмотрим, может, хоть что-нибудь осталось из вооружения.
Но вокруг хоть и попадались одиночные автоматы, выбитые из рук солдат, но все обгоревшие и вряд ли рабочие. Вынимать же из рук мертвецов более-менее сохранившиеся «стволы», мы не решались.
Мы прошли дальше, туда, где когда-то располагалось здание штаба. Ветер усилился, поднимая пыль и золу от сгоревших останков и развевая её по ветру. Она крошилась и превращалась в облако, в котором невозможно было дышать. Мы закрывались рукавами и платками, но привкус гари всё равно чувствовался в горле.