Нет, такие слова в устах женщины, живущей среди самых низов предместья, меня не удивили.
— Дайте мне адрес невесты Октавио.
— Невесты?
— Может быть, жены или любовницы. Она была здесь с Октавио, еще одним летчиком и Мерфи в тот самый вечер, когда вы пошли с Мерфи в «Космос».
Она придвинула ко мне пустую рюмку.
— Ее зовут Хуана Манагуа. Адреса я не знаю.
Я наполнил рюмку и подал ее Монике.
— Мне необходим ее адрес.
— Думаю, вы найдете его в телефонной книге. Хуана Манагуа.
— Так как же все-таки зовут приятеля Мерфи, того, который был с ним в «Гаване»? Вы сами сообщили нам, что сидели тогда вместе.
— Хулио Руис Оливейра.
— Адрес?
— Авенида Сан-Кристобаль, четырнадцать или шестнадцать. Запомнили? Хорошо. Теперь ответьте на мой вопрос: где вас можно найти?
— Неважно. Я еще приду к вам.
— Для меня это очень важно. Положение становится опасным. Возможно, мне придется бежать, хотя бы из-за того, что я встречалась сегодня с вами.
— И не дала своего адреса, который известен, по крайней мере, нескольким сотням людей.
— Не могу. Зачем вам понадобилась Манагуа?
— Я хотел бы проверить, насколько хорош был вкус у Октавио. Еще одно: с какого аэродрома в Штатах вылетели Мерфи с Галиндесом?
— Он взял напрокат самолет, но где — не знаю. Не знаю я и того, останавливался ли он по дороге. Он мне не докладывал.
— Хозяин за нами наблюдает, — сказал я. — Пейте и улыбайтесь.
Моника улыбнулась и погладила меня по лицу.
— Где вас искать, если мне придется бежать? Из-за вашего упорства в деле Мерфи погибнет много других людей.
— Вы должны незаметно пробраться в посольство. Там я назову свою фамилию и номер. Тогда можно будет подумать о вашей переброске.
— Вы работаете в посольстве? Наверно, в той комиссии, которая изучает причины гибели Мерфи?
— Возможно.
Я не мог ей сказать ничего больше. Я верил в подчас поразительную ловкость женщин-разведчиц, но и не сомневался в том, что они не смогут выдержать физическую боль. Кричат они меньше мужчин, но сломить их легче.
Я выпил еще, поглядел на дно рюмки и подумал, что водка не оказывает на меня обычного действия: она не притупляет ни чувствительности, ни памяти, значит, я потерял еще одну возможность забыться. Гарриэт тоже умела так находить забвение. Я любил ее и за это, но ведь все было так давно, я даже забыл, когда…
Я погладил руку Моники. Она тоже видела, как внимательно следит за нами мулат. Отняв руку, она пригрозила мне пальцем и прижала его к моим губам.
— Мне надо идти, — сказал я.
— Посидите еще немного.
— Скажите хозяину, что мы условились на завтра.
— А когда вы придете на самом деле?
— Пожалуй, завтра.
Я подумал, что лучше не говорить правды. Если уж я появлюсь здесь еще раз, то только сегодня или через несколько дней, но не тогда, когда меня будут ждать.
— Пожалуй, — повторила она. — К чему такая преувеличенная осторожность?
— Я очень не люблю умирать.
Час спустя Моника сидела у майора Паулино.
Она рассказала ему о неожиданном появлении незнакомца. Да, в «Гаване». О ком он спрашивал? О де ла Маса и Оливейре. О чем еще? Больше ни о чем.
Майор встревожился.
— Кто-то его к тебе прислал. Но кто? И зачем? Из Штатов или здешние? Как он попал в «Гавану»?
— Понятия не имею, Мигель. Я говорю тебе только то, что знаю сама. Я подсела к нему по его просьбе, и тут он начал. Может быть, ему сказали, что я знала Октавио и Оливейру.
— Как его фамилия? Даже если она ненастоящая, ее необходимо знать.
— Я спрашивала, но он отказался себя назвать. Скорее всего он связан с комиссией Этвуда. Вы ведь ищете кого-то, работающего с Этвудом? Наверно, это он.
— Когда его можно увидеть? Он придет к тебе еще?
— Мы условились на завтра, на то же время. Пришли кого-нибудь в «Гавану»… Мигель, скажи мне, что случилось с Октавио?
— А как ты думаешь?
— Вы его убрали.
— Не преувеличивай. Мы его перевели.
— На небо?
— Такие люди на небо не попадают… Завтра в «Гавану» придет Тапурукуара и подождет там твоего янки… Тебе жаль Октавио?
— Очевидно, у вас были какие-то основания, Мигель.
— Меня тебе тоже не было бы жалко?
— Очевидно, нашлись бы какие-нибудь основания, Мигель.
— А себя? — спросил майор Паулино.
— Всегда находятся какие-нибудь основания, Мигель.
Я отправился на Авенида Сан-Кристобаль. На третьем этаже дома номер шестнадцать на двери висела визитная карточка Оливейры. Я постучал. Дверь открыла пожилая креолка с аристократическими манерами, вся в черном.