Но совершенно иначе рассуждали большевики. Ослепленные неистовой злобой и безумием, считая себя единственными носителями истины, наделенными исключительными полномочиями для обновления мира, они не допускали даже мысли дать пленным свободу.
В участниках контрреволюционного движения — бывших офицерах они видели потенциальных противников режима и непримиримых врагов
4 3 архівів ВУЧК, ГПУ. НКВД КГБ. — К.т 1995. — Кэ 1(2). — С. 337-338.
советской власти. Офицеры, по их мнению, действительно являются цветом армии, а может быть, и нации, и на несколько порядков интеллектуально выше большинства новых советских выдвиженцев. Превосходя значительно своей эрудицией, знаниями и способностью, воспитанные на вековых традициях русского офицерства, они могли выступить в роли авангарда сопротивления, а это в полуграмотной стране представляло опасность для полного господства большевиков.
Отпускать домой солдат тоже казалось нецелесообразным. Обладая боевыми навыками и видя репрессивную и грабительскую политику властей в отношении крестьянства, они могли пополнить повстанческие отряды и еще больше усилить их не только на юге, но и в центральных губерниях страны, где сохранялось относительное спокойствие. Не случайно вопросы эвакуации военнопленных из Крыма обсуждались в СНК. Решительно выступив против освобождения пленных, СНК пришел к одному мнению: решение о судьбе белогвардейцев принимать на местах. С практической точки зрения оставлять солдат и офицеров в живых и где-то содержать их длительное время также оказалось невозможным. Кормить нечем. Содержать негде. Нужное количество концлагерей, которые в дальнейшем окутали всю страну колючей сетью, еще не было построено. Также не было еще “великих строек коммунизма”, где заключенные поги-бали десятками тысяч из-за бесчеловечных условий труда и содержания.
Исходя из этого, высокомерно пренебрегая и грубо игнорируя международные законы и обычаи войны в части отношения к пленным, руководствуясь ленинской теорией пролетарского подхода к решению социально-политических проблем, применительно к текущему моменту, большевики решили поступить просто — уничтожить физически. В результате этого, по убеждению большевиков, советская власть избавляется от лишних забот и реальной возможности участия нынешних пленных в будущих контрреволюционных выступлениях против советской власти. Они полагали, что эти убийственные меры вполне логичны, целесообразны и соответствуют требованиям нового времени — истребление всех, кто может посягнуть на власть большевиков.
Обычаи ведения войны большевики игнорировали, но не все, а только те, которые не соответствовали целям и духу большевизма. Они, например, не противились трехдневному ограблению города его “освободителями”, что допускалось во всех войнах, сколько помнит себя человечество. По истечении трех дней новая власть, наконец, дала о себе знать. 16 ноября 1920 г. появился приказ № 1 Крымревкома о назначении себя верховной властью в Крыму. В нем указывалось:
'Впредь до избрания робочими и крестьянами Крыма Советов вся власть на
территории Крыма принадлежит Крым-ревкому в составе: председателя Белы Куна, заместителя председателя Гавена, членов тт. Меметова, Идрисова, Лидэ, Давыдова. Председатель Бела Кун'.
На второй день, 17 ноября, Крым-ревком издал приказ № 7 “О регистрации иностранноподданных, офицеров и солдат добрармии”. Категоричность требований регистрации в нем не оставляла никаких сомнений.
'1. Всем ииостранноподданным, находящимся на территории Крыма, приказывается в 3-х дневный срок явиться для регистрации. Лица, не зарегистрирующи-еся в указанный срок, будут рассматриваться как шпионы и преданы суду Ревтрибунала по всем строгостям военного времени.
2. Все лицо, прибывшие на территорию Крыма после ухода соввласти в июне 1919 года, обязаны явиться для регистрации в 3-х дневный срок. Неявив-шиеся будут рассматриваться как контрреволюционеры и предаваться суду Ревтрибунала по всем законам военного времени.
3. Все офицеры, чиновники военного времени, солдаты, работники в учреждениях добрармии обязаны явиться для регистрации в 3-х дневный срок. Неявивши-еся будут рассматриваться как шпионы, подлежащие высшей мере наказания по всем строгостям законов военного времени.