Как помнит себя Василь, в большей половине их хаты всегда жили квартиранты; в последние же годы родители сдают ее под контору. Поначалу в хате размещалась контора «Заготлен», теперь — «Плодоовощ». В комнате стоят канцелярские столы, за которыми сидят бухгалтеры, счетоводы, они весь день щелкают костяшками счетов и крутят арифмометры.
Хату родители сдают в аренду — семье нужны деньги, и контора платит не только за помещение, но еще матери и за уборку.
Осенью и зимой Василь спит в конторе — на полу у голландки, а с наступлением тепла — в хлеву. На душистом сене даже лучше чувствуешь себя: никому не мешаешь и воздух свежий.
В передней половине, за дощатой перегородкой, чтобы не заглядывали без нужды клиенты, отгорожен угол, где живет семья. «Ведь они весь день валом валят в контору. От передней комнаты остался фактически небольшой угол, но так лучше. Кроме того, больше всего посетителей наведывается в контору примерно с середины лета и особенно сейчас, осенью, когда колхозы возят на базу огурцы, помидоры, картофель, капусту. Заканчиваются их визиты обычно с первыми заморозками, когда картофель, морковь отправлены в города или забуртованы на месте. В остальные дни бухгалтеры не торопясь подбивают балансы, и никто особенно не тревожит семью Василя.
В последний перед занятиями день Василь в лес не пошел. Покидая ремонтную бригаду, он попросил бухгалтера выписать, не дожидаясь конца месяца, заработанные деньги. Бухгалтер слово сдержал. Василь деньги отдал матери, оставил себе только пятерку.
В тот же день, расхаживая по местечку, Василь заглянул в книжную лавку и не поверил глазам: на видном месте стоял «Тихий Дон» Шолохова. Довольно толстый томик в серо-синем коленкоровом переплете. Долго ждал Василь эту книгу. Три предыдущие он прочитал давно, их уже перевели на белорусский язык, и они были в библиотеках; потом перечитал еще раз, — тревожился, гадая о дальнейшей судьбе героев.
И вот наконец четвертая книга появилась. Правда, стоит дороговато. Если Василь купит ее, не хватит денег на немецкую библиотечку, о которой говорил Иван. Но соблазн так велик, что Василь не выдерживает — покупает. Теперь у него будет собственный «Тихий Дон», пусть хоть последняя часть. А библиотечку как-нибудь выпишет.
Остаток дня прошел в неотрывном чтении книги. Василь забрался в хлев на сено, оставив открытой дверь, чтобы светлее было, — теперь можно читать до самого вечера. А когда стемнеет, перейдет в контору. На сеновале терпко пахло травами, полевыми цветами, и Василю казалось, что точно так же пахнет бескрайняя, залитая кровью степь.
С каждой прочитанной страницей на душе Василя становится тревожнее. Он полагал, что судьба наконец-то выведет Григория Мелехова и Аксинью на счастливую дорогу, на деле все выходит не так. Снова кровавые бои, снова смерть, хотя гражданская война вроде бы кончилась. Так ожесточились человеческие сердца, что кажется, и просвета не будет.
Вдруг Василь услышал торопливые шаги. В хлев вошла мать. Увидев сына, сказала:
— Поспи, сынок, отдохни. Пойдешь занимать очередь. Кузьма сказал, будут давать костюмы. Как будто недорогие…
Кузьма — сторож на базе, которая находится за огородами.
Василю стало жаль мать. О себе не думает — только о детях. Хочет, чтобы старший сын пошел в школу в обновке.
Спать Василю не хочется. Отложил в сторону книгу, задумался. Почему-то не лежит душа идти среди ночи к магазину. Но другого выхода нет, — очередь надо занимать с вечера. С фабричными тканями особенно трудно. Чтобы купить несколько метров ткани — в местечке ее называют материей — или что-нибудь из одежды, приходится вы-
держать настоящий бой! Очереди за хлебом, сахаром — мелочь в сравнении с теми, которые выстраиваются возле универмага. Утром там уже собирается шумная толпа, и с открытием магазина начинается страшная давка.
Родители Василя тоже не выносят очередей и одежду детям покупают не здесь, в местечке, а в Москве. По соседству с Василевой хатой стоит глухой стеной к улице старосветская хатка, в которой живет дед Павленок. А чуть дальше, в глубине двора, современный домик — еще недавно он принадлежал зятю Павленка — Макару Метлушке.
Макар был добрым, обходительным человеком, как тогда говорили — «культурный» хозяин. Выписывал агрономические книги, купил триер, молотилку с приводом, под шнур посадил сад. Земли имел немного, но хорошо обрабатывал ее и снимал неплохие урожаи.