Если я хорошо тебя знаю, то ты будешь наслаждаться той или другой из моих вольностей и больше всего удовольствия тебе доставит одна ночная сцена, читая которую ты будешь потирать себе руки. Но, говоря об этом с другими, ты будешь качать головой и удивляться: как мог он написать нечто подобное! Ах, ты, милая, простая душа! Отойди и постарайся посмотреть на эту сцену со стороны,- ведь и мне самому кое-чего стоило показать ее тебе.
Пожалуй, ты поинтересуешься также мною, и спросишь, что поделывает мое железо? Ну, так что же, могу тебе только сказать, что железо у пятидесятилетних всегда одно. Разница между мною и моими сверстниками заключается лишь в том, что я совершенно откровенно признаюсь в этом: мое железо не может быть иным. Железо должно было бы быть большое и раскаленное, так оно было задумано; но вышло оно маленькое и лишь слегка подогретое. Да, так-то. Теперь вопрос только в том, отличается ли оно хоть чем-нибудь от ничтожества других!? Этого ты не можешь решить, ты новый дух Норвегии, и над тобой-то я и смеюсь. С одним ты должен согласиться: ты не потерял время даром в «образованном обществе», я не собирался усладить твое маленькое сердечко выскочки «дамой». Я написал о людях. Но под теми словами, которыми произносят вслух, звучат другие, они напоминают жилы, скрывающиеся под кожей, роман в романе. Я следовал шаг за шагом за начинающимся семидесятилетием литературы и показал ее процесс разложения. Я должен был сделать это раньше. Но я не насчитывал достаточного количества годов. Я должен был это сделать, когда страна шла ощупью долгие годы под тенью бездарности перезрелых старцев,- я делаю это теперь, когда меня самого начинают наделять способностью бросать тень. Сенсация, скажешь ты, погоня за славой!
Мой милый дружок, с меня хватит славы на мои последние двадцать лет, а потом я умру. А ты? Живи дольше, ты заслуживаешь этого, пожалуй, переживи меня… плотью!
Только что я читал о том, что сказал один человек, стоящий на наивысшей точке культуры: опыт показал, что когда культура распространяется, она становится жидкой и бесцветной. В таком случае не надо орать против новых деятелей возрождения. Я не способен ни к какому возрождению, теперь уже не способен больше, я запоздал. В то время, когда я был способен на многое и хотел многого, посредственность была слишком всемогуща. У меня не хватило сил, я был колоссом на деревянных ногах, это участь многих молодых.
Но тебе, милый дружок, следовало бы оглядеться: повсюду, куда глаз хватает, появляются фигуры тут и там, богатые расточители, таланты под открытым небом,- ты и я, мы должны были бы приветствовать их. Я доживаю вечернюю пору и с трепетом чувствую их нарождение, это молодость с драгоценным камнем в глазу,- тебе досадно, что ее признают, ты завидуешь, что ее узнают. Потому что ты сам - ничто.
Тебе пишу я, новый дух Норвегии! Я написал это во время чумы, ради чумы. Я не могу остановить чумы, нет, ее уже не побороть больше, она царит под защитой нации, среди тарарабумбии. Но когда-нибудь она прекратится. А пока я делаю то, что могу, восставая против нее. Ты делаешь противоположное.
Конечно, я говорил на площади, а потому мой голос звучал иногда сипло, время от времени, быть может, он даже изменял мне. Но это еще не худшее. Хуже всего, если бы он совсем не звучал. Разве в этом была бы опасность? Нет, дружок, не для тебя, ты будешь жить, пока не умрешь, успокойся.
Но почему писал я именно тебе? Да, как ты думаешь? Ведь тебя не переубедить и не заставить поверить в истину моих умозаключений. Но я всетаки заставлю тебя понять, что я близок к истине. В таком случае я сделаю тебе уступку и не назову тебя идиотом.
Примечания
1
Перевел Е.В. Гешин.
(обратно)2
Окончание «finde» по-норвежски - «найти»
(обратно)3
Перевод Е. В. Гешина.
(обратно)4
Стурдален - большая долина, Веследален - малая долина.
(обратно)5
Перевод Е.В. Гешима.
(обратно)6
Plat - плоский.
(обратно)7
Перевод Е. В. Гешина.
(обратно)