Длинное здание оказывается бараком. Половина окон разбито и заколочено, на остальных решётки. Сопровождающие живцов солдаты проходят вперёд, открывая двери.
– Заходим! Там о вас позаботятся.
Девушку разместили в одной большой пустой комнате. Тут достаточно тепло, но из окон явно дует. Дверь заперли. Не уйдёшь.
– Что ж, теперь я пленница, – говорит она сама себе и садится на железную кровать со старым полосатым матрацем. От него пахнет гнилью и мочой.
Изучив обстановку, она обнаруживает, что в комнате совсем недавно кто-то жил. Тут есть книги, на стене нацарапан гвоздём рисунок. Помимо кровати, есть тумбочка и стул. Ещё есть ведро, видимо, служащее туалетом, и в углу стоит небольшой столик. На нем – письменные принадлежности и бумага. В воздухе витает запах смерти и хлорки.
Анжелика кутается в тонкое одеяло и смотрит на окно. Седые облака в небе медленно движутся вдаль.
– Потерпи, – вздыхает она, успокаивая себя. – Скоро все закончится.
Она сидит так целый день, вставая лишь в туалет и чтобы получить еду. Питание довольно плотное, но абсолютно безвкусное. Яичница с резиновой тушенкой и макароны утоляют голод, но кажется, что эта пища – лишь топливо для продления жизни…
Из окна она видит, что это не простая военная база, а особый тип госпиталя или военного медучилища. Это можно понять по старым плакатам на плацу и вывескам на входе в главный, как она полагает, корпус. Здание четырёхэтажное, из белого камня. На входе – пожелтевшие колонны поддерживают огромный балкон, видимо, служащий некой трибуной. Тут очень много народу, Анжелика отвыкла видеть столько людей в одном месте. Это так непривычно после двух лет изоляции! Ей невыносимо тесно. Липкая апатия сковывает, отбирая силы. Постоянно слышны звуки шагов на верхних этажах, приглушенные разговоры, шум от проезжающих грузовиков. Правда, несмотря на все это кажется, что тут невыносимо тихо. Звуки стали так плохо пробираться в голову... Их словно кто-то не пускает. Они только скользят по черепу, слегка просачиваются, а потом просто исчезают. Стираются.
Глава 3. Материал
Два дня прошли без каких либо происшествий, видимо это было необходимо, чтобы отсечь более стойких людей от непригодных для исследования, выбрать лучший материал для экспериментов. В окно Анжелика видела, как привозили новых людей и расселяли по баракам. Все были как зомби, апатия сковывала их нрав, делая послушным скотом. Наверное, таких лагерей десятки, а может сотни. Сейчас, когда поиск лекарства стал единственной надеждой на спасение, даже тысячи невинных жизней стали допустимой жертвой. Анжелика понимает это. Догадывается, какой приказ отдан сверху и чем готовы пожертвовать власти, чтобы спасти мир. Хотя, что значит спасти? Вирус угрожает лишь людям. Когда исчезнет человечество, планета не перестанет существовать.
Дверь медленно открылась, и в комнату к Анжелике вошёл человек в робе. На груди какой-то значок. У него маленькие очки и тёмные брови. Он посмотрел на свои записи в маленьком блокноте, потом на девушку.
– 717, сегодня твой первый день лечения, – он ухмыльнулся, видимо, посчитав свои слова шуткой.
Анжелика ничего не ответила и лишь просверлила взглядом незнакомца. Одежду она сменила на мешковатую серую робу, которую выдали. В ней она выглядит глупо и уродливо, отчего чувствует себя слабой. Красота всегда была её оружием, а сейчас, непричесанная и без косметики, она думает, что ужасна.
– У тебя есть вопросы почему ты здесь? – спросил, как девушка поняла, молодой надзиратель. Не получив отклика, он продолжил, но было видно, что эта беседа ему безразлична. – В общем, сама понимаешь какая сейчас обстановка в мире. Ты теперь материал.
– Материал, – повторила Анжелика, в голове привязывая привычное понимание этого слова к себе. Раньше оно всегда значило для неё кусок ткани, из которого сделаны платья или рубашки. Она прокручивает в голове то, как от большого полотна отрезают часть и пускают под нож. После изготавливаются части необходимой формы, они сшиваются вместе, потом утюжатся... Готовое изделие отдают на контроль. Если все в норме, его передают на склад. Но если есть брак, оно отсеивается и идёт на переработку. Сейчас Анжелика чувствует себя не красивым платьем. Она, как выразился тот молодой человек, – материал. А значит, первое, что её ждёт – это нож.
– Я человек, – шипя, отвечает она.
Надзиратель качает плечами и с неприятным выражением на лице внимательно изучает девушку. Это продолжается около минуты, после чего он, наконец, говорит: