– Пойдём за мной.
Анжелика повинуется. Ей не хочется быть послушной куклой, но просто сидеть в комнате невыносимо.
– Куда вы меня ведёте?
– На медосмотр. Стандартная процедура. – Монотонно и немного грубо отвечает надзиратель.
– Ясно.
Девушка всегда ненавидела больницы, но то место, где она находилась, вселяло ужас от одного только вида и атмосферы, наполняющей полупустые коридоры и залы.
– Сдашь кровь, мочу и все остальное. – Говорит сопровождающий её надзиратель.
– Что остальное? – не поняла Анжелика
– Мазки всех выделений, слюну, а потом… ну, в общем, небольшая процедура. Все это проходят.
Анжелика фыркнула. Ей не понравилось, что говорит этот чудак. Страх смерти давно прошёл, если был вообще, а апатия сменилась жаждой бороться. Правда, веры в то, что здесь ей помогут, нет совсем.
Они вышли из барака и направились в один из корпусов. Желания общаться Анжелика не имела и молча игнорировала неприятного Надзирателя. Тот, в свою очередь, так же молча привёл её к дверям.
– Заходи, заберу тебя, как пройдёшь всех.
Девушка вошла в узкую комнату. По одну сторону – отделения с закрытыми окнами, где сидят врачи. Впереди расположены столы с приборами и инструментами.
– Подойди к столу и возьми шприц, – говорит рупор, – распакуй, аккуратно вставь иглу в вену. Возьми материал.
Опять это слово. Анжелика понимает: всем наплевать, что она не умеет пользоваться подобными инструментами, её жизнь больше не стоит ничего. Наверно, именно так чувствует себя мышка в руках исследователя. Когда маленький грызун умирает, берут из коробки другого.
Так проходит один анализ за другим. Ей говорят, что делать, она выполняет. Продвигаясь по комнате, она оставляет свой биоматериал, который впоследствии заберут.
Она мочится в баночку и ставит её на стол. Режет палец, засовывает ватные палочки в носоглотку, отрезает части ногтей и волос.
Врачи стоят за стеклом – видимо, для чистоты анализа. Или, быть может, они единственные, кто тут ещё здоров. Солдаты и Надзиратели явно больны. Каким-то внутренним чутьем Анжелика поняла: как и она сама, они не умерли сразу и были завербованы – на неизвестных условиях. А может, люди шли сюда, узнав, что в любой момент могут перестать дышать? Неизвестно почему, но что-то их сюда привело…
Всё сдано, что теперь?
– Выйди из комнаты, – командует голос безликого врача.
Следующее помещение совсем маленькое. Лишь одно кресло стоит посередине. Грязное и рваное.
– Садись, – говорит ещё один рупор, – представь, что ты в лесу.
– Зачем? – не понимает девушка.
– Это тест на твоё психическое состояние, – безэмоционально говорит кто-то на той стороне провода. – Опиши место, которое придёт тебе в голову.
Анжелика вздохнула и уставилась на старую шершавую стену. Краска вся облуплена, подтеки от воды… Она воображает, что это деревья.
– Опиши то, что ты видишь, – повторяет голос.
Внизу стены – дырка, словно там когда-то проходила труба, трещины на стене ветвятся. Свет исходит от одинокой лампочки над потолком.
– Высокие сухие деревья, – говорит девушка, – стоят редко, все серое. Много дубов.
– Ты одна?
– Да.
– Ты видишь зверя, кто это?
– Это медведь, огромный бурый медведь, – Анжелика в пятне отвалившейся краски различает очертания этого существа.
Пауза, видимо, на той стороне кто-то отвлёкся.
– Что ты предпримешь?
– Ничего, – отвечает Анжелика, – бежать глупо, бессмысленно. Может быть, он не тронет меня. Что за вопросы, зачем они?
– Не сбивайся. Ты видишь дом. Какой он?
– Пустой, разрушенный! – Кричит девушка в стену. – А ещё он горит, и лес вдруг горит, и медведь тоже… Пожар, мать вашу, все сгорит сейчас!
– Понятно. Ещё два вопроса, – спокойно говорит невидимый психолог.
Девушка переводит взгляд на дверь. Она надеется, что это последнее на сегодня и её отпустят назад в палату… камеру.
– На земле лежит какой-то сосуд, что это?
– Разбитая ваза, когда-то была красивой, – отвечает Анжелика, – сейчас просто мусор, бессмысленный кусок фарфора. Лежит в грязи. Огонь не тронет ее, но уже никто не поставит ее у себя дома.
– Хорошо, и последнее. Что ты сделаешь с этой вазой? – Заканчивает допрос голос.
Девушка сама про себя поворачивает в голове ту картину, что только что описала. Что бы от неё не хотели, эти дурацкие вопросы ничего не решат.
– Что ты сделаешь? – рупор повторяет вопрос.