– Вот-вот, – укоризненно качнул бородой Коос, – столик антикварный, чуть ли не королевский, а ты на него – сапожищи! Они же грязные!
– И то верно, непорядок, – нахмурился Кристиан, рассматривая свою обувь, словно увидел в первый раз. – Сдается мне, что когда я ноги на стол умащивал, сапоги почище были… Надо будет как-то поделикатней Луису намекнуть, чтоб прислугу порасторопней взял…
Прерывая раздумья Кристиана, распахнулись сворки двери, и молодой негр в расшитой золотыми галунами ливрее громогласно возвестил:
– Его высокопревосходительство президент республики Трансвааль!
Заключительные слова ещё звенели в воздухе, когда в комнату стремительно вошел синеглазый мужчина в военном френче без знаков различия. Луис Бота – самый молодой генерал республики, а теперь уже и её президент. Следом за ним, неторопливо и аккуратно, словно опасаясь помять новенькие мундиры, но и стараясь не отставать, гулко притопали генералы Снеман и Эразмус. Буквально минутой позже в кабинет беззвучно просочились адъютант Боты Спиерхелд и фон Сток, немецкий военный советник, официально числящийся чуть ли не комвияжером, но носящий цивильный пиджак, словно майорский китель.
Коос и Кристиан шагнули навстречу президенту и его свите, обменялись с ними рукопожатиями и скупыми приветствиями. И только покончив с любезностями, когда все собрались вокруг массивного стола застеленного пестро раскрашенной картой, Кристиан с удивлением отметил, что в кабинете находится ещё один человек, одетый в такой же китель, как и Бота. Знакомый незнакомец – странный русский картограф с необъяснимо большими – для присутствующих – правами и не меньшими полномочиями. Вот только славящийся своей наблюдательностью бур мог дать голову на отсечение, что не припоминает, когда и как этот таинственный русский вошел в кабинет. Ну и черт, прости Господи, с ним. Главное – наконец-то станет известно, зачем его и Кооса с такой поспешностью выдернули в столицу.
– Генерал Де Ла Рей, – прерывая короткую паузу, Бота отвесил короткий кивок Коосу, – генерал Де Ветт, – еще один короткий кивок, но адресованный уже Кристиану, – я благодарен вам за быстрое и точное выполнение моего распоряжения. Спешность вашего прибытия в столицу не случайна. Помимо необходимости согласовать ряд жизненно важных для обеих республик стратегических решений, вынужден огорчить: неделю назад скончался генерал-коммандант Пит Жубер. Его приемником прочили Лукаса Мейера, но три дня назад генерала госпитализировали и надежды, что он поправится в ближайшее время, нет. То есть в настоящий момент обе республики практически одновременно остались без верховного военного командования. Два дня в Кригсрааде почти непрерывно шли дебаты… переходящие в драки…
– Всего два дня? – недоверчиво хмыкнул Де Ла Рей, набивая табаком трубку. – Что-то скоренько они угомонились. Помнится, когда решали вопрос о моем генеральстве, так чуть ли не неделю глотки и бороды рвали… – Заметив укоризненные взгляды Спиерхелда и фон Стока, генерал смутился и чуть склонил голову перед Ботой. – Ох! Прости, Луис, то есть, простите, господин президент, что перебил вас… Но все же. Кого эти крикуны решили назначить на столь высокий пост?
– Я разо… распустил Кригсраад, – коротко бросил Бота, напряженно всматриваясь в лица генералов. Видя, что возражений нет и новость о роспуске высшего военного совета республики воспринята благосклонно, президент с едва заметным облегчением перевел дух и продолжил. – Неоднократно поступали предложения возложить обязанности верховного командования на меня, но я полагаю, что в данных обстоятельствах на должность генерал-комманданта как нельзя лучше подходит генерал Кристиан Де Ветт…
Оборвав речь на полуслове, Бота пристально всмотрелся в лица окружающих. Прождав несколько минут и так и не услышав ни слова против, он едва заметно довольно улыбнулся.
– Поздравляю вас, Кристиан, и… сочувствую. Несмотря на ряд выигранных сражений, наше положение не из легких, и если мы хотим победить в войне, то работы вам, да и всем, предстоит уйма. Как сказал один… поэт:
– Неплохие стишата, – чуть покровительственным тоном заметил Де Ветт, кривя губы в легкой усмешке. – Но я бы взял на себя смелость рекомендовать, что написание нового стихотворного шедевра лучше поручить придворному поэту…