— Благодарю, Вели Кромвель, но я сперва проведу работу над ошибками, а потом можно будет повысить квалификацию. Родители учили меня, что всему свое время.
Светка еле слышно прыснула, неудобно вывернувшись и уткнув лицо в собственное плечо. Точно, руки же у нее тоже заняты золотистой жижей, как и у меня.
— Предлагаю только один раз, — помрачнел Кромвель.
Пришлось еще раз вежливо отказаться, явно разочаровав при этом начальника. И если бы только его недовольное сопение было результатом! Опять пострадала моя репутация, понизившись, правда, всего на один пункт! И теперь в мозг буквально впечаталось это «минус одиннадцать»…
Синемордый руководитель ушел, а Светка, дождавшись, пока он удалится на безопасное расстояние, выдохнула:
— Я уж думала, тебя и вправду подменили.
— Да ну, брось, — пожал я плечами. — Хотелось посмотреть, как он свою бравурную речь толкает. Прямо Ленин на броневике.
— Ох, дождешься ты, Огнёв, — подал голос молчавший до этого парень слева.
— А ты не лезь, Ванечка, — язвительно бросила Света, и мой невидимый сосед моментально умолк. — Я вообще не представляю, как люди соглашаются на эти курсы. За секунду дневную норму выполнишь, а потом ходишь как выжатый лимон.
О как! Вот, значит, в чем кроется ловушка — это как кредит, когда получаешь все и сразу, а потом мучаешься рассчитываться.
— И правда, даже шоколадкой потом не отъешься, — важно поддакнул я, стараясь выразиться максимально нейтрально.
— Да какое там! — Светка вытаращила глаза. — Опять шутишь? Катька моя, на девяносто первом работает, рассказывала: ее подружка согласилась, теперь ноет постоянно. Целый день после сброса пластом лежишь, ничего делать не хочется. Отходняк до самого утра, а там и опять на работу.
— Ты просто завидуешь, Соколова, — вновь забубнил Ванечка. — А ты, Огнёв, дурак. К тебе начальство со всем пиететом, понимаешь…
— Да ну тебя! — лицо Светки забавно поморщилось. — Даже не понимаешь, что несешь. Просто так, что ли, Макс над ним подшучивал?
А вот это неожиданно — я-то думал, что просто изображаю вежливость, но на самом деле, оказывается, подшучивал над несчастным синемордым. И что в моих словах было смешного, интересно?
— Макс, — я даже вздрогнул, когда девушка обратилась ко мне. Значит, все-таки Светкой я ее могу называть. — Объясни этому недалекому, зачем Кромвелю загонять сотрудников на курсы быстрой разрядки.
Пока все шло относительно гладко, но вот наступил момент, когда я не знаю, что делать. Ведь ерунда же, в сущности — Макс, то есть я, который не потерял память, прекрасно знает ответ. Но в моем положении это как локоток, который не укусишь. Значит, включаем логику и надеемся, что кривая вывезет.
— Все просто, Ванечка, — я по-прежнему не видел своего соседа слева, но прямо-таки чувствовал, что его от такого обращения коробит. — Начальству нужна статистика, а чем больше высококвалифицированных сотрудников в офисе, тем больше поводов хвастаться перед вышестоящими.
— А он до сих пор не верит, что нашему бастарду только это и нужно, — победно заявила Светка, с улыбкой глядя на меня.
Кажется, мое случайное предположение, основанное на вполне земной офисной логике, попало в точку. Вот только почему девушка назвала Кромвеля бастардом?
Глава 4. Средь бела дня
Следующие несколько часов для меня прежнего прошли бы наверняка стандартно и скучно. Но так как у меня напрочь выпало из памяти все, что изменилось за неполный прошедший год, каждая мелочь, каждое случайно оброненное слово для меня было манной небесной. И я слушал, смотрел, изучал, думал…
Так, оказалось, что долго сидеть с опущенными в желтый гель руками слегка затруднительно. Вроде бы и стул удобный, и рукам в какой-то степени приятно. Но вот на втором часу, если не раньше, начинаешь буквально ерзать на месте, и ничего не помогает, в том числе медитативные техники. Я бы сказал, что они больше раздражают. Вот и по регламенту приходится периодически прерываться для того, чтобы сходить в специально отведенную комнату отдыха или вниз, в один из кафетериев. Лучше, конечно, последний вариант, так как массажные кресла и заунывная музыка, которую пришельцы, как выяснилось, считают красивой и расслабляющей, вообще не располагают к тому, что у нормальных людей называется отдыхом. Я и смотрю, что в комнате, рассчитанной как минимум на пол-этажа, человек пять от силы.
Светка с Ванечкой вяло перебрасывались ничего не значащими фразами, моя соседка справа тоже начала вступать в разговор, периодически выглядывая из-за перегородки и опасливо поглядывая на меня, как на змею в террариуме. Светка же, с которой мы, как выяснилось, были неплохо знакомы, постоянно пыталась втянуть меня в дискуссию, но я осторожничал, а потому отделывался многозначительным мычанием и междометиями. В лучшем случае вставлял пространную фразу, которую можно было трактовать как угодно, и Светка в определенный момент это заметила. Даже обиделась, смотри-ка — губы поджала, отворачивается, когда я на нее смотрю.
Пару раз по нашему ряду прохаживался Кромвель, и все время не один, а с какими-то синемордыми личностями. Все они были неплохо одеты, один так и вовсе был настоящим франтом в старомодном френче и с галстуком-бабочкой. И каждому Кромвель что-то втолковывал, приводя какие-то значения, проценты и поправки. Я так понял, что это то ли инвесторы, то ли проверяющие органы. Интересно, так всегда происходит? Или только по особым дням? А то странно немного, что из сотни этажей все сосредоточились на одном.
Этот момент для меня пока был непонятен, а вот кое с чем я все-таки разобрался — теперь я знаю, почему блондинка назвала Кромвеля «нашим бастардом». Когда мимо нас проверяющие ходили, я заметил, что к некоторым из них он обращался просто — Чарвель, Хартон, Короджа. А вот перед синемордым с бабочкой, такое ощущение, чуть ли не книксены выполнял и называл не иначе как Вели Кандор Трак. И всегда полностью, без всяких сокращений. Может, это у них традиция такая — типа как у нас Гамлет, принц Датский, или Алиса Гессенская? И если ты крутой, тебе к имени титул добавляют. А Трак — это, похоже, что-то вроде клана или просто крупной дворянской семьи. Порылся в интернете во время очередного перерыва — и на тебе. Действительно, все так и оказалось.
Так, за ленивыми размышлениями прошел мой первый (если считать в доброй памяти) рабочий день. Ванечка на мое вежливое прощание отозвался дергаными взмахами рукой, соседка справа (так и не посмотрел, как ее зовут) нервно хихикнула и кивнула. А вот Светка и вправду обиделась — даже не посмотрела, лишь холодно попрощалась в ответ, демонстративно дожидаясь, пока я уйду. Да уж, тяжело страдать амнезией, особенно в такое интересное время.
Топографическое невежество меня больше не мучило, так что я легко нашел выход из здания, когда спустился на уже знакомом лифте, потом заварил себе по пути кофе и отправился пешком в сторону дома. Благо, если не считать огромный прямоугольник мега-офиса, город особенно не изменился.
Впрочем, это только на первый взгляд. Сейчас, когда я шел медленным шагом, а не ехал в патрульной машине, легко было разглядеть детали. Вот названия улиц, например, стали дублироваться на каком-то клинописном языке. Сплошные палочки — поперечные, вертикальные, наклонные. Хотя те вели, с которыми я сегодня столкнулся так или иначе, прекрасно разговаривали и понимали по-русски. Тогда зачем эти сложности?
Ого, а вот этого точно раньше не было! Старый городской рынок, который во времена моего детства был колхозным, а потом вещевым, располагался по пути домой. Но сейчас вместо него чернели какие-то развалины, металлические торговые ряды были сожжены и скручены в хлам. И что здесь, интересно, произошло? И почему не восстанавливают? Да хотя бы хлам убрать можно было!
Впрочем, развалины не помешают мне срезать путь — к дому быстрей доберусь, а там или по окрестностям прогуляюсь, чтобы память, быть может, подтолкнуть к восстановлению, иди уж, как планировал, в интернете посижу спокойно.