— Удивительное дело, — заметил Омито, пряча книжку в карман, — я цитировал стихи женщины, а ты — мужчины. Но это понятно. Будь то дерево шимул или бокул, они горят одинаковым огнем.
— Приглашения сделаны, — перебила Лабонно. — Что же дальше?
— Взошли звезды, Ганга поднялась от прилива, в тамарисковой роще шумит ветер, вода плещется в узловых корнях старого баньяна. За твоим домом — пруд, поросший лотосами. На его уединенном пологом берегу ты только что искупалась и расчесываешь волосы. Твои сари всякий раз нового цвета, и вот по дороге к тебе я гадаю, каким оно будет сегодня. У нас нет установленного места встреч. Мы встречаемся то на утоптанной площадке под деревом чампак, то на плоской крыше дома, то на берегу Ганги. Я уже совершил омовение в Ганге, надел белое муслиновое дхоти и чадор, а на ноги — сандалии, украшенные слоновой костью. Тебя я застану сидящей на ковре. Перед тобой на серебряном блюде — пышная гирлянда цветов, в чаше — сандаловая паста, в углу курятся благовония. Во время праздника Пуджи мы отправимся путешествовать, По крайней мере, месяца на два. Но в разные места. Если ты поедешь в горы, я отправлюсь к морю. Вот основы нашего супружеского двоецарствия. Что ты скажешь о них?
— Я согласна им подчиняться.
— Между «подчиняться» и «принимать» большая разница.
— Я не буду противиться тому, что нужно тебе, даже если мне это будет не нужно.
— Тебе не нужно?
— Да. Как бы ни был ты близко, ты все равно от меня далеко, и не нужны никакие правила, чтобы сохранить это расстояние. Мне нечего от тебя скрывать и нечего стыдиться. Поэтому супружеская жизнь на два дома на противоположных берегах мне даже удобней.
Омито вскочил со стула и воскликнул:
— Я не желаю сдаваться, Бонне! Долой мой сад! Мы и шагу не ступим из Калькутты! Я найму комнату за семьдесят пять рупий над конторой Ниронджона, и мы будем жить там вместе. В мире чувств нет расстояний. На левой стороне широкой полутораметровой постели будет твоя резиденция — «Разум», а на правой мой «Светильник». У восточной стены мы поставим шкаф с зеркалом, в котором будет отражаться твое лицо и мое. У западной стены — книжный шкаф. Он будет заслонять солнце, и в нем будет помещаться единственная в своем роде библиотека для двух читателей. В северной части комнаты — диван. Я буду сидеть в углу дивана, оставив немного места слева от себя. Ты будешь стоять в двух шагах, возле вешалки. Дрожащей рукой я протяну тебе пригласительное письмо, где будет написано:
Разве это плохо звучит, Бонне?
— Вовсе нет, Мита. Но откуда эти стихи?
— Из тетради моего друга Нильмадхоба. Он еще не знал тогда своей предполагаемой жены. Но, вдохновленный предположениями, все же отлил английские стихи в калькуттскую форму, причем и я в этом участвовал. Он стал магистром экономики и привел в дом молодую жену, получив за ней пятнадцать тысяч рупий наличными и целый килограмм драгоценностей. Любимая смотрит в его глаза, южный ветер шелестит, и стихи ему больше уже не нужны. Теперь он не будет иметь ничего против, если его соавтор их присвоит.
— Над нами тоже будет веять южный ветер, но всегда ли твоя жена останется для тебя молодой?
— Останется! Останется! Останется! — ударяя кулаком по столу, закричал Омито.
Из соседней комнаты поспешно выбежала Джогомайя.
— Что останется, Омито? — спросила она. — Моего стола явно не останется!
— Останется все, что вечно. Вечно юная жена — редкость. Но если по милости богов находится хоть одна на сто тысяч, такая жена всегда будет юной.
— Может быть, ты приведешь нам пример?
— Настанет время — приведу.
— Очевидно, это будет не скоро. Так что пойдемте пока обедать.
XII
ПОСЛЕДНИЙ ВЕЧЕР
После обеда Омито объявил:
— Завтра я еду в Калькутту. Мои друзья и родные, наверное, уже решили, что я совсем превратился в кхаси.
— Разве твои друзья и родные знают, что ты так легко меняешься?
— Они многое обо мне знают. Иначе какие же это родственники и друзья? Но это не значит, что я легко меняюсь или могу превратиться в кхаси. То, что произошло во мне, даже не превращение, — это смена эпох, конец старого века. Бог-творец пробудил меня, чтобы создать нечто новое. Позволь нам с Лабонно прогуляться. Перед отъездом я хочу, чтобы мы вместе простились с горами Шиллонга.