— Я отлучусь минут на пятнадцать, — сказал я Джону, и тот в ответ, не отрываясь от трубки, махнул рукой.
Я накинул пиджак, спустился в лифте на первый этаж и вышел на Федерал-стрит. На улице было тихо, если не считать доносившегося даже сюда шума так называемой Большой Копки — героических попыток городских властей убрать под землю пересекающий Бостон участок скоростной автомобильной дороги. Я врубил свой мобильный телефон, набрал номер коммутатора «Бостонских пептидов», и меня тут же соединили.
— Это телефон Лайзы Кук. Чем могу вам помочь? — произнес незнакомый голос.
— Могу я поговорить с ней?
— Сейчас узнаю. Кто говорит?
— Саймон.
Обычно в таких случаях следовал ответ: «Она сейчас подойдет». На сей раз все было по-иному, и я даже не очень удивился, услышав, что Лайза занята и говорить не может.
Засунув руки в карманы и переминаясь от нетерпения с ноги на ногу, я выждал еще пять минут, а затем повторил процедуру.
— Номер Лайзы Кук, — услышал я.
Это был другой голос. Отлично. Я призвал на помощь свое самое лучшее американское произношение и бодро начал:
— Привет. Позовите Лайзу. Мне надо с ней потолковать. Скажите, что это ее брат Эдди.
— Секунду.
Телефон затих, но вскоре в трубке послышался знакомый голос:
— Салют, Эдди. Ты сегодня очень рано поднялся.
— Это не Эдди. Это я…
— Впредь, Саймон, никогда не смей выдавать себя за моего…
— Послушай меня, Лайза. Вчера вечером мы оба были сильно расстроены. Нам надо все обсудить снова, в более спокойной атмосфере.
Повисло молчание. Я молил Бога, чтобы жена не бросила трубку. Наконец я снова услышал ее голос:
— Подожди немного, я переведу тебя на другой аппарат. — Раздался щелчок, и трубка умолкла. Снова она ожила секунд через тридцать. — Вот теперь я могу говорить, — сказала Лайза.
— Думаю, что нам надо встретиться, чтобы все обсудить как следует.
— В этом, Саймон, нет никакой необходимости. Мы все обсудили вчера вечером, и я приняла окончательное решение.
— Но ты же не можешь вот так взять и меня бросить!
— Напротив, я не могу с тобой остаться. Я должна уйти, поскольку думаю, что ты, возможно, убил папу.
— Но ты же говоришь «возможно». Ведь ты в этом вовсе не уверена, не так ли?
На другом конце провода возникла пауза, а затем яуслышал:
— Я вообще перестала что-либо понимать. Чувствую себя отвратительно. Некоторое время мне надо побыть без тебя.
— Прекрасно понимаю, как ты себя чувствуешь, но попробуй хотя бы на время оценить события с моей точки зрения. Я имею право знать причины, в силу которых ты так поступаешь. Почему бы нам не встретиться за чашкой кофе, чтобы ты смогла все объяснить?
— Боюсь, я ничего не смогу объяснить, Саймон.
— Попытайся. Уж этого я наверняка заслуживаю.
В трубке снова наступила тишина, но уже через несколько секунд яуслышал:
— О'кей. Думаю, ты прав. Ты можешь сюда подъехать прямо сейчас?
— Да, — поспешно ответил я. — Скоро буду.
К счастью, мне сразу удалось поймать такси. Несмотря на свое название, «Бостонские пептиды» располагались не в Бостоне, а занимали грязноватое одноэтажное здание в заброшенном квартале Кембриджа, между Гарвардом и Массачусетсским технологическим институтом. С одной стороны от «Пептидов» находилась небольшая литейная мастерская, а с другой — пустырь, временно выступавший в качестве футбольного поля. У переднего края поляны работала бетономешалка.
Лайза ждала меня на ступенях. Ее лицо несло на себе печать усталости и печали — выражение, которое за последнее время стало для нее привычным.
— Давай пройдемся, — предложила она, и мы направились в сторону футбольного поля, на котором две команды мальчишек — одна в зеленой, другая в красной форме — гоняли мяч. Когда-нибудь, подумал я, Соединенные Штаты смогут выставить на первенство мира приличную команду.
Мы присели на невысокий каменный парапет и несколько минут молча наблюдали за игрой. И Лайза, и я нервничали, не решаясь начать разговор. Рядом с нами пыхтел и позванивал механический культиватор.
— Итак? — нарушила молчание Лайза.
— Почему ты вчера ушла?
— Мне надо некоторое время побыть без тебя, чтобы во всем разобраться.
— Понимаю, — сказал я, изо всех сил заставляя себя говорить спокойно и медленно. — Но почему это обязательно делать без меня? Может быть, тебе лучше остаться, чтобы я помог тебе решить проблемы?
— Саймон, думаю, что самая большая проблема для меня — ты.
— Нет, Лайза. Это вовсе не я. Твой отец погиб. Тебя беспокоит будущее компании. Ты устала и нуждаешься в моей помощи.
Лайза посмотрела на меня, а затем перевела взгляд на юных футболистов. Я ждал ответа, но она молчала.
— Тебе не следует прислушиваться к словам Эдди. Он меня ненавидит. Да он и себя ненавидит.
— Может быть, Эдди видит мир более четко, чем я.
Спокойствие, которое я с таким трудом пытался сохранять, мгновенно испарилось.
— Лайза, ты меня знаешь. Я твой муж, и я тебя люблю. Ты же прекрасно понимаешь, что я не способен убить твоего отца!
— В таком случае как в нашем доме оказался револьвер? — спросила она, подняв на меня полные слез глаза.
— Не знаю, — с отчаянием ответил я. Лайза отвела взгляд.
— Попробуй рассуждать рационально, — продолжал я. — Тебе в последнее время пришлось много страдать, но нельзя же полностью терять чувство реальности.
— Напротив, — процедила она сквозь стиснутые зубы, — я вела себя весьма рационально. Даже чересчур. Ты прав, нам пришлось пережить ужасные события. И они еще не кончились. Взглянем на факты, Саймон.
Теперь она заговорила очень быстро:
— Во-первых, ты последний, кто видел папу живым. Ты был с ним примерно в то время, когда он умер. Во-вторых, ваши отношения в последнее время заметно ухудшились. Вы поссорились. В-третьих, отца убили из револьвера, а ты умеешь обращаться с оружием. И в-четвертых, — она посмотрела на меня с вызовом, — я нашла этот револьвер в нашем доме.
— Но это ничего не доказывает! И вообще, зачем мне его убивать?
— Не знаю. Тебе для продолжения судебного процесса нужны пятьдесят тысяч фунтов. Теперь эти деньги у нас есть.
— Перестань!
— Хорошо, пусть дело не в этом. Но, может быть, ты завел роман с Дайан, папа об этом узнал, и ты хотел заставить его молчать и вдобавок прихватить его деньги.
— Но это же полная чушь! У меня ни с кем нет никаких романов. Неужели ты мне настолько не доверяешь?
— Ничего я не знаю, — пробормотала Лайза.
— Ну хорошо. Допустим, ты права. Но неужели я, по-твоему, настолько глуп, что способен спрятать орудие убийства у себя дома, где полиция без труда может его обнаружить?
— Об этом я тоже думала, — ответила Лайза. — Когда полиция на прошлой неделе обыскивала дом, револьвера там не было. Вполне возможно, что ты на время припрятал его, чтобы потом найти более удобное место.
— Но это же полная бессмыслица. Наверняка его кто-то нам подкинул.
— Кто же? Полиция? Револьвер находился в пластиковом пакете английской фирмы «Бутс». Неужели ты веришь, что сержант Маони слетал в Англию, чтобы прикупить этот деодорант?
Мне удалось снова взять себя в руки.
— Это ничего не доказывает, — повторил я.
— Да, это всего лишь гипотеза, — сказала Лайза. — Но гипотеза вполне обоснованная. Я буду исходить из нее, пока ты не докажешь ее несостоятельность.
— Но это же не научный эксперимент, Лайза. Речь идет обо мне. О нас!
— Знаю, — ответила она. — Но, как ты сказал, я должна рассуждать рационально. И в том состоянии, в котором я сейчас нахожусь, ничего иного предложить тебе не могу. Ты не представляешь, что творится у меня на душе, в какую тьму я погрузилась, как мне хочется выть и выть. Однако, как ты правильно заметил, будем вести себя рационально и займемся проверкой моей гипотезы. Ты можешь доказать, что не убивал папу?
— Нет. Но я и не должен тебе ничего доказывать. Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой.
Лайза посмотрела на меня. Ее глаза снова наполнились слезами.