С тех пор, как страшная весть обрушилась на них, Антонио был безутешен. Он любил их всех, особенно Мэтью, которого знал вот уже тридцать лет. Никак не мог он поверить, что их уже нет в живых. Но постепенно его скорбь превращалась в гневное ожесточение. Он начал испытывать страстную ненависть к человеку, которого звали Дэмьен Торн. Если бы это было в его власти, он не просто вонзил бы в Торна кинжал. Он бы придумал для него долгую, мучительную смерть. Лежа в постели, Антонио представлял себе, как он разрезает Дэмьена на мелкие кусочки и черт с ними, с последствиями. Бог не стал бы наказывать его за эту жестокость. Наверняка, нет. Бог закрыл бы на это глаза, Антонио был в этом уверен.
Монах днем и ночью раздувал пламя своей ненависти. Он начисто забыл об осторожности. Его безудержная ярость то и дело выплескивалась наружу, как только разговор касался имени Дэмьена Торна. А ведь стоило попридержать язык за зубами. Особенно если вспомнить, что отец де Карло категорически возражал против обоих планов уничтожения Антихриста. Действительно, не сумасшествие ли это — напасть на Торна в охраняемой телестудии? Да и второй план — то же самое безумие: использовав одного из них в качестве приманки, они предоставили Торну великолепную возможность разработать собственный план и овладеть инициативой нападения. И хотя в тот день священник высказался против этого варианта, никто из них не прислушался к его возражениям. И вот он оказался более чем прав, однако это еще в большей степени усугубляло его подавленность.
У Антонио также имелся собственный план. Торна следует захватить, когда тот будет находиться без охраны. За ним нужно охотиться на открытом пространстве, зажать, обложить его, как зверя, каковым он и является.
На этот раз отец де Карло не возражал, поскольку у него просто не оставалось выбора. Если бы они прислушались к его плану раньше! Антонио всегда считал себя более практичным и искушенным в мирских делах, нежели все Они. Его отцом был лесник. Антонио любил животных, но в отличие от остальных, не был сентиментален по отношению к меньшим братьям. Все животные, безусловно, Божьи твари, но в поле и в лесу над ними господствует человек, и уж если по причинам высшего порядка одной из зверюшек суждено умереть, то нечего проливать над ней слезы.
Пока поезд, громыхая по рельсам, уносил их на запад, Антонио поглядывал на юношу, примостившегося рядом. Симеон так юн и нежен! Он то и дело всхлипывал во сне, будто его одолевали кошмары. Антонио коснулся лба юноши. Он был влажным. Бедный мальчик, — подумал монах, — такой чувствительный. Вот он — Антонио — никогда не испытывал кошмаров. Отец де Карло заметил однажды, что причиной тому — отсутствие у Антонио воображения. Ну а что еще мог сказать священник?
Весь путь напролет Антонио обдумывал план, прорабатывал его мельчайшие детали. Выполнение его потребует тщательной подготовки, точности вплоть до секунды и, конечно же, удачи. На везение приходилось только надеяться, но если разработать это дело досконально, то у него появятся все шансы на победу.
С самого начала не возникло никаких затруднений. Они с ходу устроились в деревенской таверне и через короткое время уже беседовали с местными фермерами. Общаться было достаточно сложно: трудноват оказался здесь язык. Люди в этой местности говорили на странном диалекте. Но все равно им удалось понять друг друга, и они без умолку болтали о политике, спорте и таких штуках, о которых Антонио знал лишь понаслышке. Но он был прекрасным слушателем. К концу вечера у них с Симеоном завелась уже куча друзей. Хорошенько надравшись пивом, Антонио лежал в постели и размышлял о том, что, не последуй он своему признанию, а останься в миру, он вполне мог бы достичь определенных высот на деловом поприще. Ибо обладал он умом расчетливым и предприимчивым.
На следующее утро они прогуливались по полям с одним из фермеров. Этот человек не задавал лишних вопросов и, когда Антонио спросил его, где можно достать лошадей и терьеров для охоты на лис, тот даже не удивился. Он просто рассказал, у кого все это можно найти. Если человеку вдруг понадобился терьер, разве это не его личное дело? А сам захочет рассказать — так и расскажет.
Милю за милей оставляли они позади себя, вышагивая по полям то через молодую поросль, то через подлесок. По виадуку они пересекли узкое ущелье, на несколько минут задержались на мосту и посмотрели вниз: в сотне футов под ними, по дну ущелья, протекала речушка, но взгляд Антонио уже впился в противоположный конец моста. Часть скалы здесь обрушилась, и на месте обвала виднелась влажная земля.
Битый час дремала лисица в своем жилище. Расслабившись и прижав уши, она» время от времени принюхивалась. Животное то и дело потягивалось, пытаясь повернуться на бок. Но места в норе было недостаточно. Лисица зевнула. При этом ее задние лапы вздрогнули, будто она собиралась бежать.