Пока капитан обменивался рукопожатиями с кузенами Бетси, Гарри и Ларри, которые были соответственно заместителями министров обороны и финансов, они улыбались. Капитан даже на мгновение подумал, что эта встреча означает совсем не то, что он подумал.
Бетси была симпатичной брюнеткой с вечно удивленным личиком. Она сидела на широком диване между Папочкой и дядюшкой Джимом в платье цвета морской волны. Комната была достаточно просторна, чтобы вместить итальянскую мебель, специально сделанную больше обычных размеров. Огромные диваны и кресла уменьшали размеры сидящих в них людей, те выглядели меньше, чем на самом деле, так что люди нормального роста казались коротышками.
Бетси была крупной женщиной — крупной и красивой, с умными серыми глазами и прекрасной грудью, плавно переходящей в стройную талию. У неё был зад породистой кобылицы и удивительно стройные ноги. Капитан заметил, что волосы цвета темной меди уложены специально для этой встречи.
Когда девять лет назад они познакомились, она едва достигла совершеннолетия и стеснялась своего роста и габаритов. Капитан поставил перед собой задачу — добиться от неё нормальной осанки. Теперь она сидела прямо, — удовлетворенно заметил он.
Бетси смотрела на него, когда он поднимался по лестнице, но сейчас отвела взгляд. Эта была четвертая по счету попытка, три предыдущих встречи пришлось отменить из-за занятости Папочки, дядюшек и кузенов.
Бетси отказывалась встречаться с Колином наедине уже полтора месяца; она сменила все замки на вилле в Розенарре, чтобы ноги его там больше не было. Ей было стыдно и больно. Ее шокировало, что человек их круга может так вести себя в денежных вопросах. Она с каждым годом любила его все больше и больше, но подозревала в скрытом антиамериканизме, если не чем-нибудь похуже. Боль и стыд пересиливали любовь. Надо было на что-то решаться или жертвовать своим самолюбием. И она решилась.
— Садись, Колин, — сказала она, — прости, но чаю мы тебе не предлагаем.
Мастерса все вообще игнорировали как вражеского наемника. Бетси была смущена таким отношением к старому другу семьи, но дело есть дело. Мастерс сам поздоровался со всеми по очереди с видом деревенского простака.
— Здравствуйте, меня зовут Эдвард Мастерс, я адвокат капитана Хантингтона.
Все небрежно с ним поздоровались. Дядюшка Джим зловеще улыбнулся, и эта улыбка испугала капитана.
— Добрый вечер, Эдвард, — сказал Папочка, знавший всех и вся.
Капитан протянул Бетси пакет от «Оспри».
— Что это? — спросила она, не прикасаясь к пакету.
— Маленький сувенир.
— От «Оспри»?
— Да.
— Ты взял его в кредит?
— Конечно.
— Тогда мне придется платить за него. Лучше тебе вернуть его назад, Колин.
Капитан сел в кресло и положил пакет на пол перед собой.
— Ну-с… — начал Папочка.
— Можно мне, Винсент? — спросил дядюшка Джим, повернулся к капитану и снял очки. — Ты, полагаю, знаешь, как мы работаем.
— Конечно.
— Тебе известно, что все мы здесь — одна команда. Один за всех и все за одного.
— Не сомневаюсь, Джим.
— Ты можешь подтвердить своему адвокату, что мы сделали все, чтобы за эти девять лет ты стал членом нашей команды, полноправным членом.
— Членом — да, но не полноправным. Я бы этого не сказал.
— Неполноправным? — вскинулась Бетси.
— Конечно, дорогая. Я бы и не хотел им стать, если вы меня верно понимаете. У вас свои семейные интересы, свои источники информации, куда мне до вас!
— Мы не о том, — отрезала Бетси, — дядя имеет в виду совсем другое.
— Извини, — сказал капитан.
— Джим, лучше говорить буду я, — вмешался дядюшка Пит. Он был единственным членом семьи, способным менять произношение от лондонского до техасского. — Мне кажется, мы с Колином были друзьями, поэтому лучше будет, если плохие новости сообщу ему я.
— Плохие новости?
— Да, дружище, я должен сообщить тебе, что наша Бетси хочет с тобой развестись.
— Об этом не может быть и речи! — взорвался капитан.
— Но я хочу развестись, — вмешалась Бетси, — и требую передать мне права на этот дом, на виллу в Розенарре и половину виноторговой компании, она загибала пальцы, сверкая бриллиантами. Сейчас Бетси уже не казалась крупной женщиной — напротив, она выглядела маленькой и беззащитной девочкой.