Я пошел вперед. Одна из них прогрызла броню на правой руке и впилась в мою плоть своими зубами. Очень больно. Я дошел до окна, тянувшегося от пола до потолка, и, совершив последний рывок, рванул вперед. Звон разбитого стекла. Свист подземного ветра вытравил все страхи из головы. Потеряв опору под ногами, большая часть тварей слетела с меня. Та, что мертвой хваткой вцепилась в мою руку, почуяв вкус крови, даже и не думала отцепляться. Ее мерзкий отросток уже тянулся к моей кровоточащей ране, в надежде влезть мне под кожу. В приступе ярости я схватил ее левой рукой за болтавшееся в воздухе щупальце и выставил перед собой. Внизу я слышал громкий шум. Твари со страшным хрустом и шлепками разбивались обо что-то снизу. Оставшаяся масса тупых существ выпрыгивала из окна вслед за мной. Они чуяли мою кровь, и хотели ее. Сотни уродов летели позади меня. Внизу я уже вижу что-то. Что-то невероятно быстрое проносится перед глазами с молниеносной скоростью. Поток.
Удар!
Тварь разлетелась на куски. Меня подхватило течение подводной грязно-зеленой реки и понесло вперед, унося неизвестно куда. Блаженное чувство свободы подступило к моей освобожденной от зубов руке. Я оказался в гигантском гроте, с правой стороны которого, из стены, выступал неровный край читального круглого зала с разбитым стеклом. Потолка здесь видно не было, и меня, подсвеченного лишь светом моего камня, несло вперед течением с головокружительной скоростью. Впереди грот сужался и плавно переходил в пещеру. Та, в свою очередь, через несколько сотен метров сузилась до невероятно маленького отверстия, в котором я и уцепился краем алебарды за нечто, выступавшее из потолка. Вода затекала в шлем сквозь трещины в забрале и залила глаза. Когда же мне удало поднять забрало шлема и утереть лицо, то я увидел, что острие алебарды повисло на последней ступени вертикальной железной лестницы, которая была закреплена на стене идеально ровного квадратного туннеля, уводящего вверх.
Выход.
Я ухватился за выступ рукой и полез наверх. Поток воды, в отчаянной попытке утащить меня дальше, давил на меня, словно надеясь, что руки мои соскользнут и бурные воды вновь подхватят меня, унося в неизвестность. Этого не произошло. Я уже поднимался наверх, по хлипкой лесенке с проржавевшими ступенями, большая часть из которых отваливалась, когда я хватался за них или наступал ногой. Приходилось хвататься за саму основу, на которой крепились ступени, и ползти вверх, до тех пор, пока рука вновь не хваталась за новую ступень. Лестница закончилась метров через десять. Я ухватился за край колодца, из которого хотел вылезти, и, подтянувшись на руках, залез наверх. Шумно выдохнув, я опустился на ровный пол, покрытый тоненькой наледью. Впереди виднелась часть уходившей наверх исполинской конструкции. Пещера, в которой я находился сейчас, отличалась от той, в которой я ночевал совсем недавно. Эта пещера была изо льда. Целиком. Один из ее концов вел к входу в небоскреб, который вот уже многие годы покоился под слоем снега и льда. А ведь когда-то то место, где я лежал сейчас, было поверхностью планеты. Теперь же, поверхность находилась намного выше, и представляла собой одну лишь сплошную ледяную равнину. Планету так давно засыпало снегом, вмуровало в лед, что уже и не вспомнишь, что когда-то она была покрыта лугами и лесами, что по солнечным долинам текли быстрые реки, которые впадали в прекрасные кристально чистые голубые моря. Все это давно ушло. Вместо домашних животных, пасущихся на фермерских лугах, по обледеневшей земле теперь бродят тени, бесцельно, пытаясь обратить все в себе подобных. Этот кошмар...как же подобное вообще могло произойти? Неужели никто не смог сделать ничего, что бы помешать этому? Нет. Мы, люди, были слишком заняты. Заняты просмотром передач по ТВ, походам по модным магазинам, в поисках блестящих и бесполезных безделушек, мы были заняты своей никчемной работой, от которой получали лишь вред, но никак не пользу. Люди, без смысла жизни... наверное, мы думали, что будем жить вечно. Что жизнь наша наладится сама, как-нибудь потом, в будущем. Мы все так ждали спасения со стороны, думали, что кто-то другой скажет нам, что нужно делать. Мы даже себе боялись признаться в том, что мы просто беспомощны. Что от нас нет никакой пользы. Мы всего лишь серая масса, легко управляемое стадо, приносящее выгоду тем, кто нами управляет. Когда-то давно все общество делилось на две части. На сильных и слабых. Слабые всегда ждали помощи от сильных, в то время как сильные занимались лишь угнетением слабых. Это весьма иронично. Теперь они все мертвы. Чума последнего поколения выкосила их всех, без разбора, не глядя на их регалии и чины, невзирая на привилегии и не отдавая предпочтения никому. Забавно, но в один день слабые и сильные, наконец, поняли, что они не отличаются между собой. Никак. В тот день все были равны. Нищие и богатые, белые и черные, верующие и атеисты, мужчины и женщины - всего лишь люди. Все они. Абсолютно одинаковые. Тот черный дым убил населенные всей планеты меньше чем за час. Это было не тем оружием, что мы привыкли подсознательно представлять. Это было оружием возмездия. Новой ступенью развития человечества, сброс на ноль, уничтожение всех ошибок, истребление тупости и невежества. Нам дали второй шанс. Девять станций, запущенных в тот самый день, за несколько минут до полной ликвидации всего живого на земле. Теперь всем живым на земле был лишь я. Совсем один. По моим подсчетам через несколько часов, наверху, прямо надо мной, приземлится одна из станций, бороздящих открытый космос уже очень давно, настолько давно, что пятидесятиэтажные небоскребы занесло снегом и заморозило по самую крышу.
Я чуть отполз от квадратного провала, по которому вниз уходила лестница. Здесь настолько холодно, что моя экзоброня, будучи мокрой, уже начала покрываться ледяной коркой. Я содрал мешок со спины и принялся трясущимися от холода руками шарить в нем, в поисках кресала и кремния. Я вынул несколько ледяных веток оттуда же, оставшихся в мешке еще с нашей прошлой стоянки. Отчаянно колошматя по кремнию, я не мог выбить искры. Я окоченел, и из моих рук все выпало.
-Я помогу - мой спутник, облаченный все в ту же черную могучую экзоброню, подхватил кремень и кресало и с одного удара высек сноп искр, которые, выплясывая, прыгнули на бумагу под ветками и тут же подожгли ее. Бумагу под ветки подсунул мой спутник. Он же принес еще дров и подкинул их в уже прилично разгоревшийся костер. Затем он помог мне отстегнуть с себя все части брони, и я, сидя голым у костра, пытался развернуть мешок так, чтобы из него получилось одеяло. Спустя минуту мне это удалось, и я укутался в шершавую ткань, которая сушила и согревала меня. Костер растопил лед в радиусе пяти метров, и теперь я уже сидел на тротуаре, вымощенном серой бесцветной плиткой. У дальнего конца пещеры, в тупике за квадратным провалом канализации, виднелись следы бордюр, которые ограждали шоссе. Самого же шоссе видно не было. Только ледяную стену. Вокруг костра пол уже порядком нагрелся. Сидеть на нем теперь было очень приятно. Я и сам не заметил, как, подоткнув под себя одеяло, распластался на земле. Я смотрел наверх, лежа на спине. Потолок пещеры переливал удивительными цветами. Они были такими холодными и в то же время...спокойными. Я любовался переливами и сам не заметил, как мои глаза закрылись.